– Устала от бед и терзаний, сердешная, – вздохнул Пад, одной рукой беря барыню под локоток, другой – захватив недопитый кувшин, вместе со мной поднимая женщину и ведя её на выход.
– Зачем? – мотая головой и тщетно пытаясь сфокусироваться на ком-либо из нас, буробила Лилия. – Я – сама! Прочь! Мужики! Я мужу скажу! Он вас!..
От её слов заблестели влагой глаза Пада:
– По владыке Светогору тоскует! – вздыхает он.
Благо идти недалеко. Через улицу да по лесенке. При нашем приближении дверь гремит засовом и открывается изнутри. Пламя ждала нас. Стараясь не шуметь, кладём барыню на застеленную постель, разворачиваемся, чтобы уйти.
– Она тяжёлая, – пищит мышкой девочка. – Как я её раздену?
Жестом показываю Паду, чтобы шёл, остаюсь, помогаю девочке. Лилия, чувствуя, что её тормошат, грозилась нас выпороть и сдать мужу. А потом горько расплакалась, сгребя меня в охапку и прижавшись ко мне грудью, прикрытой лишь тонкой сорочкой. Называла меня Башней и стыдила, что я так жестоко обошёлся с ними. Приняла меня за своего любовника, с пьяных глаз. Хоть не за чёрта лысого! Ха! Как раз на чёрта лысого я больше похож, чем на её легендарного любовника-демоноборца. Ни ростом, ни телосложением, теловычитанием – в моём случае.
Пламя, постояв в растерянности, тоже расплакалась и ушла на свою койку.
А я так и стоял – на коленях, сжимаемый женщиной, вжимающейся в мою костлявую грудь, со сжимающимся сердцем, осторожно гладящий её по волосам изуродованной рукой, тихо мычащий что-то. От этих мычаний, от неловких поглаживаний женщина уснула. Но как только я попытался высвободиться – вцеплялась обратно, шептала:
– Не бросай меня!
Так и стоял, раскорячившись из-за негнущейся ноги. Ну, а что делать? Попытался прямо так – подремать в медитации, коль уж попал в капкан женских рук. А что ещё делать? Вино на мне совсем никак не отразилось. Женское тело под моими руками, этими самыми руками, вдоволь исследовано, признано неповреждённым, годным, мягким. Готовым к использованию. Только вот… Не могу я так. Не могу!
Вот по этому поводу и медитировал. Размышляя, пытаясь разобраться в себе, в своих чувствах. К этой самой женщине…
Понятно, что она мне нравится. Даже предельно понятно – почему. Она – первая женщина, которую я увидел. И – как увидел! Запечатлел буквально. Но дело не в том, что она – женщина, а в том, что она – Женщина! Вот так вот – с заглавной буквы. От неё так и прёт Женщиной, сводит с ума! Рядом с ней остальные существа в юбках меркнут, становятся бледными, выцветшими подобиями Бродяг – неживыми подобиями людей. Это и есть влюблённость?
