– Нет, нет, Сирил. Не отворачивайся. Вот и сюрприз. Бурлеск в твою честь!
По неразличимому музыкальному сигналу замерзшие женщины оттаяли и начали танцевать. Их юбки хлопали и трепетали, оживленные движением бедер. Их руки сплетались в воздухе. Темп ускорился, подстегиваемый свистом глазеющей толпы. Щеки валторниста раздулись, глаза превратились в щелочки, как от пчелиных укусов. Музыка изгнала сорок из гнезд, и птицы кружились в воздухе, сбрасывая черные и белые перья и тревожно крича. Безликие танцовщицы колыхались, как паруса во время шквала.
Музыка становилась все более неистовой, и женщины приближались к Сенлину. Герцог рассмеялся ему в ухо, поднимая на ноги. Он грубо толкнул «боскопа» вперед. Сенлин, пошатываясь, сделал шаг, потом остановился, и в горле у него застрял комок. Средняя танцовщица, сверкая глазами в прорезях маски, уставилась на него. Ее движения замедлились, как будто руки и ноги сами по себе засыпа́ли, а затем она совсем перестала танцевать, хотя ее партнерши продолжали извиваться.
Она приблизилась к Сенлину, сначала неуверенно, потом стремительно быстро.
Она ударила его по лицу прежде, чем кто-либо успел остановить ее, а затем ударила снова, когда двое членов клуба рванулись, чтобы удержать ее. Она сорвала маску прежде, чем мужчины крепко схватили ее за руки. Даже когда они уже держали ее, она пнула Сенлина босыми ногами по ребрам.
Музыка запнулась, потом смолкла, и ее голос прозвенел во внезапно наступившей тишине:
– Ты чудовище! Ты убил его!
– Сирил, кто эта женщина? – спросил герцог, которого эта вспышка гнева лишь позабавила.
Сенлин посмотрел на нее. Знакомое лицо, но потребовалось некоторое время, чтобы восстановить в памяти детали. Потом он вспомнил летающий коттедж, украденные книги и доктора-идеалиста, который явился с дочерью в Башню, к маяку цивилизации, которой не существовало. Имя молодой женщины пробудилось в глубинах памяти, словно эхо. Ее звали Нэнси.
– Откуда вы знаете мистера Пинфилда? – спросил герцог у разгневанной танцовщицы.
– Никакой он не мистер! Он пират! – воскликнула Нэнси. – Это тот самый трус, который ограбил моего отца и разбил ему сердце! Украл его книги, его веру, его надежду! Ты убил его, Томас Сенлин! Ты убил его отчаянием!
Сенлин повернулся, чтобы посмотреть на хозяина праздника, и увидел, что тот улыбается с любопытством во взгляде. Казалось, он только очнулся от чудеснейшего сна.
– Вот это поворот, – сказал герцог.
