День спустя
Холодно утром, мрачно и тихо. Вылетов нет. Мы сидим около приемника в комнате Флетча и слушаем радио, передают какие-то невразумительные сообщения, от них никакого толку.
К ленчу прибывает пара транспортных самолетов, в них новые экипажи, совсем свеженькие, невинные, они заполоняют всю столовку. На кухне мяса было на три дня, но когда в половине второго я туда протискиваюсь, то получаю лишь позавчерашнюю котлету.
Заходит Парада, а я сплю. «Пошли в оперативку,— подымает он меня. — Там сообщат задание».
Мы сидим в оперативном отделе после обеда, ожидая «добро» на вылет.
Туман покрыл самолеты, и ни слуху ни духу ни о каких вылетах.
Но никто особенно не зубоскалит. Позавчера, когда шла война только в воздухе, мы бы все изворчались, но с тех пор война изменилась, и теперь все права ругаться у тех, кто сейчас в Нормандии.
Сегодня у нас какой-то Голливуд да и только. Все вроде как не взаправду. Но никто будто не замечает. Солдаты строчат на машинках, наполняя и без того забитые картотеки. Дени изображает из себя сотрудника оперативного отдела, а командир части Мартин воспринимает это спокойно, будто так оно и е^ъ и Дени лучший помощник.
Пытаюсь заснуть на упаковочной клети с яйцами, сваливаюсь ·— и четыре яйца всмятку.
— Ну что ты скажешь? Торчим здесь полдня,— рычит кто-то.
— Уже пять часов,— добавляет другой.
Но вот с напряженным видом входит Порада и приказывает ведущим идти на инструктаж, а остальным разойтись по машинам.
Еще ничего не знаем, никаких указаний. Взлетаем под вечер и направляемся к западу Англии, затем поворачиваем на юг. Через ппо- лив на побережье, где и не видно, что идут бои и что много мертвых уже лежит в прибое.
Мы высоко вад всем этим. Делаем один несложный заход. И вот она, цель — аэродром в местечке под названием Кельвин-Бастар, недалеко от Лорьяна, туда раньше заходили «крепости».
Наступает мой черед взять штурвал и делать заход, солнце проваливается в мягкую синеву в сторону моря. Когда начинаем бомбить, снизу уже сплошной дым и хаос, который устроили до нас другие эскадрильи. Зенитки опомнились, когда мы уже отбомбились.
Первые четыре разрыва пришлись как раз за окном кабины. Вижу тусклые вспышки от разорвавшихся снарядов.
Ведущий эскадрильи резко берет вправо. Но зенитки быстро опять пристреливаются. Раздается отвратительный скрежет. Ясно, в нас попали.
Двигатели в порядке.
Приборы нормально.
Все о’кей.
Но душу сводит от беспомощного страха перед пушистыми черными клубочками разрывов. От них никуда не деться.
