Удачи вот только не было.
— Своих сержантов я ставлю против любого экипажа во всей армии, — сказал он как-то. — Офицеры у меня не выше среднего, но сержанты — самые лучшие.
Удачи вот только не было им.
Он мог заговорить любую девчонку до полного восторга. Завел он себе подружку, когда мы были в Гранд-Айленде, так она души в нем не чаяла.
Может, все дело в глазах. Светло-карие, будто пронзают, если он неравнодушен. Не назовешь его писаным красавцем, но, заглянув ему в глаза, многие женщины считали его таковым.
Мэк был вечно в непокое. Не застывал на существующем. Сомневался, что все само хоть чуть повернет к лучшему. Бестолочь выводила его из себя. Ему хотелось дела. Хотелось взяться и добиваться перемен.
— Проклятая война, — не раз говорил он. — Она меня сильно отбросила назад. Я бы уже до середины одолел юридический.
Ему и не надо-то было на фронт. Будучи офицером тактической авиации в Санта-Ане, сидел бы себе там всю войну.
— Велика ли цена мне после, если сам на себе не узнаю, — объяснял он. — Что поймешь в войне, разглядывая ее с пляжа или с танц-веранды.
В итоге я бросил писать его матери, на листке остается лишь мой адрес, в верхнем углу. Ничего ей не расскажешь.
Он из тех парней, на кого мир мог бы положиться после войны. Ума Мэку не занимать, и было желание приложить ум к делу, промедление томило. Пожалуй, Мэк вырос бы в крупного деятеля. Да что говорить...
Самолет, на котором угробился Мэк, официально уже считался нашим. Мы сделали на нем три вылета, прозвали его «Строгий папа».
Планировалось, что, пока мы в Лондоне, эти слова напишут на самолете и пририсуют девицу без всякой одежонки. Одна подружка в Штатах сделала для нас несколько набросков, и я отдал их художнику в управлении группы.
— Изображу, — снизошел он. — Времени нет у меня, но это я сделаю.
На художника спрос велик.
«Строгий папа» — кличка Сэма. На тренировках все мы его так звали за образцовый пилотаж.
Я-то «крепость» эту хотел прозвать «Сучка-дрючка» или «Подлунная Нэнси», а моя мать просила, чтоб назвали самолет «Колорадские собратья», поскольку мы учились в Колорадском колледже.
Хотели «крепость» назвать в честь двоюродной сестры Сэма — Мэри-Элен. Она как-то заезжала из Омахи к нам на вечерок в Гранд-Айленд, хороша собой — на целом свете поискать.
— Надо в ее честь, — заявил Росс.
— Надо увеличить ее фотографию и приклеить к борту, — предложил Кроун.
— Этак ты будешь вечно вываливаться из срединного окошка, — отметил Шарп.
