Стартуем в голубой дымке. Бенсон говорит мне курс, я прошу снова повторить. В шлемофоне скулеж. В этот вылет мы назначены в верхний эшелон, остальная часть группы выйдет на построение с другого аэродрома. Всползаем сквозь плотную облачность. Температура головок цилиндров на первом номере высокая. Открываю боковые шторки капота, винт швыряет туда маслянистый вихрь.
— Номер один слегка дымит, — докладывает Кроун. — Как, не горим ли?
— Вскорости и это не исключено, — отвечаю я. — Глаз не своди.
Ни горизонта, ни неба, ни Англии, лишь ватные сизые облака. Ведущий группы зажег красные и зеленые бортовые огни, командует своим машинам. Ведущие эскадрилий зажигают свои бортовые, выстраивают собственные звенья, младших ведущих.
— Мой костюм ни черта не греет, отключился, — сообщает Шарп.
— Что-то не то с кислородным баллоном, — информирует Бийч. — Индикатор ничего не показывает.
Мы теряем друг друга над этим районом Англии, бродяжим, блуждаем в тумане.
Понемногу растет давление горючего. Выше температура масла на первом номере. В шлемофоне ни шуточки не слыхать. Напряжение у всего экипажа поднимается до опасной черты.
— Ух и затасканная клячуга, — говорит Сэм. — Чего ради подсунули нам эту пакость?
Эшелон доворачивает к проливу. Восемь часов до обеда. Сорок пять минут до зенитного заслона на голландском берегу. Наше назначение — Лейпциг.
Обшивка первого номера теперь жирно лоснится, давление масла упало на пять фунтов, а давление горючего понемногу все растет. Показатель скорости застрял на месте, висим в голубой мгле, самолет не слушается. Сэм заставляет его клюнуть носом, и мы оказываемся на пятьсот футов ниже, чем остальные в строю.
— Еле-еле, — всего и произносит он.
Не очень-то веселенькое дело терять управление с максимальным грузом на борту.
У Кроуна тоже неполадки — с кислородом.
— Вроде есть утечка. Стрелка падает.
Штурвал поддается с натугой. Я никак не удержу его на месте, не слушается. Сэма тоже не слушается. Идти не можешь ни по горизонту, которого не видать, ни по чему еще, туман да туман. Давление масла все падает, а температура головок цилиндров все растет.
— Ах ты, драная задрыга, — мягко говорю я. Чувствую, мотор номер один откажет, только успеем мы пройти Зейдер-Зе. Предвижу, машина целиком станет рассыпаться на кусочки. Отвоевалась.
Строй забирает вверх. Добавляю обороты, даю полный газ. Самолет все одно не в духе. Мы на милю позади строя, на двести футов ниже, отстаем по дистанции и высоте.
