Зенитки молчали, пока мы не отбомбились. Но эскадрилья верхнего эшелона, сзади нас, попадает в самую гущу огня. Вижу прямое попадание в мотор номер три одной из «крепостей». Пламя вспрыгивает, лижет языком поверх обшивки, добирается до верхней турели. Пилот резко кренит влево, стараясь сбить огонь, экипаж начинает прыгать из аварийных люков.
— Четверо, — вскрикивает Спо.
— Вон еще, — спокойно поправляет его Льюис. — Значит, шестеро.
«Крепость», вся в пламени, делает переворот на сто восемьдесят градусов и взрывается чуточку ниже.
— Истребители справа сверху, — слышу Льюиса.
— «Пятьдесят первые», — добавляет кто-то.
Я за штурвалом, а Сэм высматривает хорошеньких девушек на земле. Истребители вьются вовсе под носом. Их немного, совершают хитрые витки, чтобы прикрыть нас, шмыгают туда-сюда.
А вот прут прямо на нас. Серебристо-серый малыш пузом вверх, едва не в лоб, мчится наперерез, все пулеметы у него строчат.
Вижу, справа носовая турель открыла огонь. Единственная.
— Эй, — вскрикиваю, но кнопку микрофона заклинило.
Протарахтели сквозь соседний эшелон, ниже и правее нас, исчезли безвозвратно.
— Что за штуки? — интересуется Бэрд. — Кто успел чего-нибудь разглядеть?
— Я стрелял по ним, — отзывается Шарп. — Это «сто девятые».
Тот, кого я видел, был «фокке-вульф». Возможно, были там и «пятьдесят первые». Так все промелькнуло, поди разбери. Пожалуй, «патфайндеры» их и отогнали.
— Штук пдаьдесят, — прикидывает Кроун. — Не меньше полсотни.
— Я видел пару, — отвечает Спо. — Откуда там полсотне взяться.
— Тридцать было, не меньше, — встревает Шарп. — Легонький наскок, не больше того.
Что скажу? Летело их много, и летели они убивать.
Обратно с полпути
Устали так, что на завтрак не встаем, в постели до самой крайности, до последней минутки.
Спешу на инструктаж и потому забываю обуться в нужные ботинки. Сэм забывает медальон. Готовим самолет, Бийч никак не приладит пулеметы в турели.
— Зови мастера, — рычит Сэм. — Хоть раз в жизни кто-нибудь что-нибудь тут по-человечески сделает?
В моторе номер один легкая утечка масла, но технарь решает, что обойдется.
Машину дали старую, двадцать четыре вылета без ремонта двигателей. До этого три дня подряд летали мы на новом самолете с широкими пуленепробиваемыми стеклами. И этот самолет, обещали, будет именно наш.
— А сегодня такая кляча, — бурчит Сэм.— Ты глянь на эти задрипанные стекла. — Они не пуленепробиваемые и грязные.
Из-за взрывателя я чуть не вывихнул плечо, от злости перехватывает дыхание. Стальной экран отсутствует.
