У него мелькнула мысль, а что, если испытанное только что ощущение отсутствия и было реальным уходом. И пребыванием по ту сторону. Что, если он уже прошел через врата смерти, но по неизвестным причинам был отправлен назад. А вдруг вышла ошибочка, и выяснилось, что его срок еще не настал? Что его ждут гораздо позже. В будущем. Через некоторое, а может даже и долгое время.
В нем зародилась сладкая надежда, тут же начавшая крепнуть, набираться сил и распрямляться. Вдруг эта особенная ясность в мыслях была верным знаком того, что теперь дело пойдет на поправку? Он сможет выздороветь — люди справлялись в ситуациях и похлеще! Есть ведь примеры — ему припомнилось даже несколько конкретных случаев, — когда кто-то вырывался из лап смерти и жил после этого десяток, а то и больше лет.
Нет ничего невозможного, думал он. «Дождь… все идет и идет… идет и идет, идет…» — старались выговорить губы, но он больше не слышал себя.
Его губы никак не желали шевелиться. Какие-то мгновения слово дождь словно световая надпись еще стояло у него перед глазами… и вот он уже в реальном летнем дне, и с неба действительно сыплет дождь, причем безостановочно, монотонно, а земля покрыта гигантскими лужами и перрон колышется в буквальном смысле слова. Разбрызгивая воду, он неуверенно пробежал еще несколько шагов — больше для самоуспокоения, вроде как убеждая себя, что сделал все от него зависящее. И только когда повернулся спиной к удаляющимся огонькам поезда и спрятался от дождя под навесом, уже окончательно смирился со своей судьбой.
«Дождь… все идет и идет…» — повторил он, и тут, совершенно неожиданно, его пронзило необыкновенно отчетливое понимание того, что не все окончательно и бесповоротно потеряно. Что волей судьбы он сейчас вернулся в узловой момент своей жизни, который можно и нужно на этот раз распутать совсем по-другому.
Однажды обычным осенним вечером, уже почти в сумерках, ты выходишь из своей квартиры в темный подъезд и чувствуешь неприятный, прямо-таки отвратительный запах, в какой-то мере знакомый тебе, но не настолько, чтобы сказать, откуда он исходит. Мгновение ты взвешиваешь, вызывать ли лифт, но склоняешься в пользу лестницы — великое дело, какие-то четыре этажа пешком. Неожиданно в кармане звучит телефон. Остановившись на лестничной площадке, ты довольно долго копаешься, чтобы выудить его, и, наконец, отвечаешь — «алло». В узком, но высоком окне виднеется стена соседнего дома с окрашенными желтоватым светом окнами конторских помещений. Две молодые женщины курят на узеньком балконе, на их плечи накинуты пальто, из чего ты заключаешь, что снаружи похолодало. Все же поздняя осень на дворе.
