— Вы можете говорить? — произносит незнакомый голос.
— Кто спрашивает? — недовольно отвечаешь ты, слегка даже рассердившись, ибо, как тебе кажется, абонент мог бы сначала представиться.
— Я говорю из Преисподней, тут у нас в плане на субботу множество юбилейных мероприятий, в том числе и концерт в честь Сатаны, и нам бы хотелось, чтобы вы на нем музицировали.
В первый момент ты ликуешь от радости и уже чуть было не выпаливаешь: «Вам повезло, совершенно случайно у меня эта суббота еще не занята…», но тут слова застревают в горле, потому как только сейчас до сознания доходит слово «преисподняя» и все, что с этим словом связано, и тебя охватывает приступ паники, заставляющий «алёкать» и «алёкать» в телефон.
— Вы… позвонить завтра… за городом… связь плохая… завтра… — ты дробишь фразы, как обычно делаешь, если какой-нибудь неожиданный телефонный разговор грозит спутать твои планы.
— Дьявольщина какая-то, — бурчишь ты, когда трубка замолкает.
Ты запихиваешь телефон в карман, тут же снова вынимаешь его и долго пустым взглядом смотришь на потухший экран. Раздумываешь, почему звонивший использовал выражение «музицировать», и не таится ли за этим редко используемым словом нечто такое, что превращает обыкновенное выступление во что-то из ряда вон. Наконец ты суешь телефон обратно в карман. И ощущаешь себя почти стариком, намного старше, чем чувствуешь себя обычно, и вдруг понимаешь, что не в состоянии ни подняться, ни спуститься по лестнице, и присаживаешься на подоконник.
Очевидно, они позвонили мне так поздно потому, что кто-то отказался, наконец-то приходит тебе в голову хоть какая-то здравая мысль. Вначале согласился, а потом дал задний ход, а им, похоже, не так уж и просто найти исполнителей. Легкомысленно марать свое имя никому не охота. Ад есть ад.
Твоя былая слава уже померкла, ты словно серебряная ложка, забытая в дальнем углу ящика кухонного стола, и даже если кто случайно наткнется на тебя, то уж точно не обратит внимания на это потускневшее серебро, все алчут сусального золота, мишуры, что блестит — фальшиво и вызывающе. Ну а ты докатился до того, что постоянно и напряженно прислушиваешься, не шушукается ли случайно кто-нибудь где-нибудь о тебе. С гитарой наперевес ты бываешь на сельских сборищах, разбавляя праздники живота музыкой для души, или паясничаешь на чьих-то серебряных свадьбах. Уже давно ты не выбираешь, куда идти, а куда нет. Услужливо делаешь свою работу, добывая корку хлеба тем, что умеешь, и когда иная мамаша с избыточным весом подгребает к тебе со слезами на глазах и благодарит за то, что вернул ей мгновения молодости, тебе тоже в порыве умиления она видится красоткой лет на двадцать моложе, что, зардевшись и с сияющими очами, подошла за автографом.
