Но в какой-то момент происходит что-то необратимое (это что-то — видимо, разрушение) с телом, и психикой, и интеллектом. И старик переходит в состояние, близкое к младенческому. Слабость овладевает им окончательно, и старичок уже не может, не будет проявлять активности. Тогда он становится Дряхликом. Категория эта весьма многочисленна уже и продолжает расти, потому как современная медицина дошла уже до абсурдных высот в деле поддержания жизни в теле. Кстати, похоже, у нас только дряхликов и называют стариками…
Какова же жизнь дряхлика, жизнь его семьи?
Вот как описывает Сергей Макаров: «В основном это борьба за существование — уже за существование, а не за жизнь». Термины можно поменять местами, смысл понятен. Речь не о качестве, а о факте. «Бессмысленность и одиночество — два бича старости» теперь полностью вступают в свои права. Плюс зависимость, практически полная, когда тело становится тряпичной куклой. Приведу еще цитату, ибо сказано четко и хорошо:
«Казалось бы, теперь ты свободен от нагрузок и обязанностей, живи и радуйся! Но, во-первых, именно обязанности и нагрузки были для многих жизнью. Поэтому „свобода от“ не превращается для них в „свободу для“.
Ну хорошо, тогда наслаждайся своим внутренним миром: думай, пиши мемуары. Но как собрать разбегающиеся мысли? И потом, кому это на фиг нужно».
И еще:
«Самое неприятное для меня лично — это „ухоженный дряхлик“ (это слово я только что придумал, надеюсь, что оно не обидное). Ухоженный дряхлик чисто вымыт, аккуратно одет, причесан, даже напомажен, снабжен белоснежными зубами, сидит в коляске последнего образца на какой-нибудь магнитной подушечке с пупырышками и дыркой против геморроя… А в глазах — тоска. Или просто пустота. Непонятно, что хуже.
Содержать дряхлика нелегкая задача. Но не все дряхлики это понимают. Либо потому, что сами не особенно заботились о своих стариках и о детях, которые теперь ухаживают за ними, и не осознают, чего это стоит. ‹…› Либо настолько заняты собой и своим состоянием, что им просто не до этого…
Те же, кто все чувствуют и понимают и не хотят висеть грузом на шеях родственников, страдают еще и от этого.
Большинство, правда, смиряется с тем, что за ними ухаживают, и отдается на волю судьбы и ухаживающих, фактически превращаясь в зомби. Но немало и таких, кто хотел бы уйти, во-первых, чтобы освободить близких, а во-вторых, какой смысл в такой жизни? Но уйти им не дают. На это наша жестокая цивилизация индульгенции не дает».
