Она: Надо было мне с тобой пойти.
Он: Нет-нет, ты бы слишком волновалась. Ты пойми, этот судья — это не судья, это карикатура. Я сейчас же напишу министру, да нет, самому президенту напишу, потому что это ни в какие ворота не лезет.
Она: А почему, собственно, мы проиграли?
Он: Шумайер, эта стерва, показала, что она видела, как я разбрасывал гвозди на площадке, где он ставит машину.
Она: А я тебе говорила, она день и ночь от окна не отходит, день и ночь.
Он: Зато как он меня обругал и как он сук абрикоса на меня сбросил — этого она не видела и не слышала.
Она: Она боится Энцингера.
Он: Да не боится она его, просто они с ним спелись.
Она: При его вкусе меня бы это даже нисколько не удивило, но прошу тебя, никому этого не говори, иначе обвинение в клевете нам обеспечено. Будь сдержанней.
Он: А Энцингер не должен быть сдержанней?! Ему все можно?! Можно меня «жопой» обзывать, а стоит мне подать на него в суд — его оправдывают! А мне — только за то, что я сделал точь-в-точь то же самое — выкладывай тысячу шиллингов судебных издержек! Он швыряет в меня (Показывает.) в-о-т такой сук это, между прочим, угроза физическому здоровью, нападение с применением физического насилия, покушение на убийство, — и что же? Ничего! Он все отрицает, свидетелей у меня нет — и я опять раскошеливайся! Н-е-т, так не пойдет! У нас правовое государство! На сей раз я этого так не оставлю, если надо, до комиссии по правам человека в Страсбурге дойду!
Она: Прошу тебя, Франц-Карл, не сходи сума.
Он: Я все выдержу. И я не допущу, чтобы какой-то там ноль без палочки надо мной измывался.
Она: Ты и не должен допускать. Но сейчас надо выждать, покуда снова не выпадет благоприятная возможность. Уж что-нибудь всегда найдется. Ведь вот тогда, с сауной, замечательно все получилось, ты же сам видел.
Он: Все равно мы подадим апелляцию. Потому как эта Шумайер — она теперь тоже у меня на крючке. Из-за ложных показаний.
Она: Но Франц-Карл, как ты хочешь это доказывать? В конце концов, она ведь действительно тебя…
Он: Я найму другого адвоката. Такого, который способен поставить под сомнение показания свидетелей. Этот доктор Монд, он просто бездарность. Пустое место. Он даже не додумался спросить эту Шумайер, носит она очки или нет, не настоял на следственном эксперименте, чтобы установить, можно ли вообще из ее окна разглядеть то, что она разглядела. Нет, он все проглотил, все стерпел. (Он вскакивает, сжимает кулаки, его буквально трясет.
