Весной Агриппина отдала Марцелле свою первую девичью одежду — ярко-красную тунику из египетского полотна и фиолетовую столу.
— Не многим идет такое сочетание цвета, — пояснила Агриппина.
Ясно, что ее дочерям — Друзилле и Юлии — они не годились, иначе моя сестра не стала бы счастливой обладательницей такого сокровища.
Восхищенная подарком, Марцелла выбежала на улицу. С балкона маминой комнаты я наблюдала, как она, приплясывая, бежала вдоль ровных рядов армейских палаток, и почти из каждой выходил молодой офицер, улыбался и приветливо махал рукой.
— У Марцеллы столько друзей, — сказала я маме.
Она встала из-за ткацкого станка, посмотрела в окно и нахмурила брови.
— Друзей? Ну-ка позови Присциллу! Пусть она сию же минуту приведет ее домой.
В тот вечер, когда я играла в углу комнаты за кроватью, вошли родители. Не замеченная ими, я увидела, как они сели за низкий стол на кушетки и мама налила отцу вино. Он побрызгал им домашний очаг для богов и поднес бокал к губам.
— Мое любимое и неразбавленное, — улыбнулся отец.
Мама тоже улыбнулась и сказала мягким голосом, как бы между прочим:
— Марцелла становится с каждым днем краше. Ты заметил?19
— Пол-лагеря от нее без ума.
Улыбка исчезла с маминого лица.
— Такое внимание может вскружить девочке голову. И потом, в гарнизоне, где грубые солдаты, всякое может случиться.
Отец стукнул бокалом по столу, так что на скатерть выплеснулось вино.
— Ни один солдат, у которого есть хоть крупица ума, не осмелится...
— Не кипятись, дорогой. Что ты так рассердился?
— Селена! Здесь же не казарма.
— Ты прав. Иначе я говорила бы более привычным для солдата языком.
— На тебя это не похоже, любовь моя. Ты помнишь тот отпуск...
— На Капри? — Мамин голос смягчился. — Конечно, помню. Мы зачали тогда Клавдию.
Я затаила дыхание и навострила уши.
— Ты была восхитительна. Как и сейчас, когда не хмуришься.
— А как же не хмуриться, Марк? Галлия, конечно, лучше треклятых германских лесов, но все же это провинция и так далеко от Рима. Я не думала, что мы надолго застрянем здесь. А потом еще Агриппина. Ты не представляешь...
— Да будет тебе. Она желает добра. Девочки часто показывают мне подаренные ею красивые вещи. Только сегодня Марцелла хвасталась чудной туникой.
— Обноски! Ты — мужчина, солдат. Что ты в этом понимаешь? Иногда мне кажется, что мужчина и женщина — это совершенно разные создания. Не лучше ли жить как соседи и изредка навещать друг друга?
Папа разразился хохотом.
