В этот момент он услышал выстрелы в воздух из винтовок и рычанье грузовиков, привезших египетских солдат, чтобы рассеять толпу.
Назавтра Сахаров был героем. Его честные попытки объяснить, что он почти ничего не сделал, отнесли к его скромности, качеству, очень присущему настоящему мужеству. Для всех в колонии он был русским храбрецом, ставшим на защиту своей страны от этих отвратительных "желтых полулюдей" и победившим. Посол послал гордые поздравления. Ивченков обнял и поцеловал его. Рабочие громко приветствовали его, а дети кричали: "Володя! Володя! Володя!"
В течение всего лета Сахаров все больше и больше стремился домой, чтобы увидеть свою маленькую дочку Екатерину, родившуюся в мае. В сентябре, вечером, накануне его отъезда в Москву для завершения занятий в Институте международных отношений, Ивченков организовал прощальный обед. Когда другие русские стали уходить, он настоял, чтобы Сахаров остался. "Я хочу дать Вам прочесть кое-что", — сказал резидент. Это был отчет о работе Сахарова в Йемене. Все перечисленные факты были правильными, но они были так искусно описаны, что вся характеристика в целом сильно преувеличивала достижения Сахарова. Каждый по прочтении этой оценки пришел бы к выводу, что Сахаров — исключительно одаренный молодой человек, с природным талантом работника разведки большого масштаба. "Как Вы думаете, нужно прибавить что-нибудь?" — спросил Ивченков.
"Она и так слишком хороша", — ответил Сахаров.
"Ну, я думаю, Вы заслуживаете этого, — сказал Ивченков. — В любом случае, в Москве она вреда не принесет. А теперь — отметим событие".
К четырем утра оба были уже довольно пьяны, и Ивченков заявил, что они должны пойти освежиться, искупавшись в Красном море, и тогда смогут пить дальше. Когда они, пошатываясь, шли к пляжу, он хвастался своим мастерством в карате. Британская разведка символизировала для него идеал профессионала, и он убедил себя, что все сотрудники ее были знатоками карате. Недавно он заказал книгу о карате, чтобы стать равным своим ловким британским соперникам. Уже в воде он решил продемонстрировать свое умение на Сахарове, и оба чуть не утонули, борясь в теплом море. Раскрасневшийся от смеха, проникнутый чувством дружбы Сахаров думал, что никто не может иметь лучшего друга.
В Москве, придя в себя от несметного числа устроенных в его честь вечеринок, Сахаров пошел навестить Скарбовенко, консула, так странно не вернувшегося обратно в Ходейду. При виде его Сахаров поразился: за несколько месяцев тот постарел на десять лет. Скарбовенко с горечью рассказал, что произошло.
