Он звонил поинтересоваться, почему меня не было в школе. На самом деле я просто приболел.
– Пойдем на улицу, все расскажешь, – отвечал он сдавленным голосом. В этот момент я прям слышал, как его язык прилип к мгновенно пересохшему небу.
– Не могу, я под подпиской о невыезде, – отвечал я как можно тише.
– Они что-нибудь нашли? – выдавливал Шульга обреченно.
– Я не пустил их. У них не было ордера на обыск.
Не знаю, почему его мучили страхи. То, что гордо именовалось «ворованным», на деле было стопкой книг из типичной советской библиотеки. Вспухшие, измазанные в лыжной мази и перепачканные краской, эти книжонки не представляли интереса ни для кого. Но Шульга ссал, и мне приятно было думать об этом.
Я очень завидовал ему. И очень радовался, когда жизнь его наказывала. К моему счастью, это иногда происходило.
Однофамилец прославленного химика, Шульгин однако никогда не пробовал никаких наркотиков. Никогда. Он их боялся. Страх, я уверен, взялся после того, как Шульга пролистнул антинаркотические брошюры. В моем детстве ими были просто завалены школы – каждый депутат, избиравшийся в местную администрацию, считал своим долгом сделать такой проспект во благо подрастающего поколения. В плохо напечатанных проспектах красовались картинки с мальчиками и девочками, изображавшими жертвы наркотической зависимости. Значились длинные списки недугов, которые вызывает наркомания. Как-то наша классная принесла стопку таких брошюр, Шульга схватил одну, пролистнул и сам стал похож на человека под хмурым. Классная отобрала у него книжицу и попросила Шульгу больше не трогать ее.
Лет в восемнадцать он узнал про ЗОЖ и решил встать на путь этой нехитрой идеологии. Тогда Шульга работал в копицентре, но как-то умудрился открыть в той самой лыжной секции небольшую группу по фитнесу. Он показывал домохозяйкам, как правильно приседать, и рассказывал, чем нужно питаться, чтобы с боков не свисало. За это ему платили. Вскоре Шульга уволился из копицентра и стал говорить направо и налево, что теперь работает на себя. На деле он еле сводил концы с концами, потому что снимал квартиру и постоянно покупал недешевые шмотки. Нужно было искать какой-то другой способ заработка. Тогда ему пришел в голову изумительный план.
На стыке первого и второго десятилетий нового века улицы захлестнули спайсы. Барыги больше не прятались, кайф стал доступен каждому. Я помню, как мы покупали пакетики на центральной площади города, в обычном, бывшем хлебном, ларьке. Вот тогда на тихих площадках, на отшибах и далеких пустырях действительно можно было отыскать ребят, очень подходящих для иллюстраций в тех антинаркотических брошюрах – без преувеличения.
