Но Шульге такой расклад не понравился. Смеялся он примерно день, а на следующее утро вдруг понял, что его надули. Он, значит, отважно тушил пожар, а они ему всучили занюханную грамоту и рыхлые книги про какого-то дебильного Швейка. Уже вечером он ошивался возле полусгоревшего склада с явно недобрыми намерениями. На самом деле всем было по хер на содержимое сарайки – там хранили отжившие свое лыжи, амуницию, крысиные яды, ненужные книги, которые надо было снести в макулатуру (оттуда-то Швейка и достали). Так как о сохранности барахла не сильно беспокоились, стену просто для виду прикрыли какими-то досками.
Весь этот мусор никому не был нужен, а вот герой, видимо, очень – поэтому Шульгин и был представлен к награде. Только ему всего этого было мало! Если есть на свете герой, недовольный своей наградой, то это он – Шульга.
Аккуратно отодвинув доски, мой приятель стаскал все содержимое склада к бате в гараж. На следующей неделе началось то, что можно было бы назвать «гаражная распродажа». Лыжи Шульга впарил толкинистам: из них получались идеальные мечи, прям как у эльфов. Местные скейтеры выкупили у него амуницию – в основном защиту и налокотники. Крысиные яды забрал худой господин в потертом пиджаке. Оставались только книги. Они были вообще никому не нужны. Даже макулатуру у нас в городе нигде уже лет десять не принимали.
– Забирай за двести все. На следующей неделе дороже будет! – предлагал он мне каждый день. Шульга крепко садился на ухо, потому что в его окружении люди не читали книжек вообще – рынка сбыта не было.
Целый месяц, каждый день я слышал одно и то же. Но запрашиваемая сумма, вопреки предостережениям, снижалась.
– Отдам за сто двадцать. Не жмись, у тебя недавно днюха была, тебе бабла подарили. Другой вон уже предлагает две сотки. Решайся.
Я спокойно пожимал плечами. Я ждал. Я знал, что это верная стратегия, – его батя должен был вернуться с вахты совсем скоро. И если бы он увидел книги, то начались бы лишние и ненужные вопросы.
В общем, через месяц он сдался.
– Давай перетащим их к тебе. Заплачу. Выручай.
Куча книг переехала ко мне домой. Я долго не упускал возможности подкузьмить Шульгу.
– Меня заела совесть, – сказал я ему серьезно через пару месяцев, – завтра сдаю книги котам. Не могу больше жить с мыслью, что держу дома ворованное.
Он бледнел, потом краснел и что-то мямлил, щупая пальцами воздух. Срабатывало пару раз, потом мне это надоело.
– Они приходили вчера, я ничего им не сказал, – процедил я ему как-то в телефонную трубку.
