идет в копилку общечеловеческой памяти, становится достоянием истории. Так что у древней мудрости есть и оборотная сторона: если бы у людей не было семей (читай, любимых, близких, друзей, всех тех, за кого страшно), человечество рисковало бы не содрогнуться от тирании и террора, а попросту их не заметить. Каждый отвечал бы сам за себя, унося с собой за черту боль прозрения.
Святой инквизиции далеко было до подобного осознанного стремления к созданию «атомизированного» общества по той простой причине, что не «вызрела» еще тоталитарная система, способная взяться за дело десоциализации и деиндивидуализации своих граждан. Преследования врагов веры, как это уже было сказано, велись в разных государствах и разными христианскими конфессиями, в условиях политической и экономической раздробленности, культурной и религиозной разнородности. И все же те далекие вспышки охоты на ведьм при всех их локальных особенностях уже содержали в зародыше механизмы, из-за которых террор становился явлением иного порядка: масштабные репрессии переставали быть лишь карательными мерами и начинали разрушать основы общества. В детях-обвинителях заложена мощная взрывная сила. Святая инквизиция еще не пришла к тому, чтобы предложить подросткам вести слежку за своими родными и близкими, но она с готовностью прислушивалась к детским показаниям. Семейные устои уже дали трещину, взрослые были безоружны пред детскими жестокими фантазиями, здравый смысл пасовал перед грезой.
* * *
К теме детей-обвинителей не раз обращались и историки и психологи. Чаще всего в их поведении видели проявления различных психических расстройств или неустойчивость детской психики, которая не всегда способна четко отслеживать контуры реальности. Диагнозы могут быть различными, и возможно, что отклонения в психике отдельных детей играли роль триггеров во вспышках локальных эпидемий обвинений, вроде Салемских ведьм.
Но на социокультурном уровне появление детей-обвинителей и просто обращение детей в своих игровых фантазиях к теме обвинений и преследований – это особый знак беды. Знак того, что террор и «охота на ведьм» определили не только настоящее этого общества, но уже проросли в его будущее. Эпохи террора могут длиться несколько веков или несколько десятилетий, они рано или поздно проходят, но их духовное наследие надолго их переживает. И мир детей, с присущим ему подражанием миру взрослых, несет этот запал в будущее.
В последние годы, когда речь идет о взаимодействии поколений и о культурных проекциях прошлого, настоящего и будущего, одним из ключевых понятий становится понятие
