Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности | страница 58
В последние годы, когда речь идет о взаимодействии поколений и о культурных проекциях прошлого, настоящего и будущего, одним из ключевых понятий становится понятие пролепсиса. Пролепсис подразумевает то, что будущее существует уже в настоящем, это «заданная прошлым структура будущего». И в этом смысле детская игра во взрослых – одно из проявлений этого пролепсиса, одна из форм бытия будущего в дне сегодняшнем.
Таким образом, в детских играх представлена «зона ближайшего развития» общества в целом. Во все исторические эпохи в детских играх и детских фантазиях можно разглядеть своеобразный портрет времени, портрет, в котором присутствуют и черты настоящего, и черты будущего.
В первобытном обществе дети играют в охотников или участников священных церемоний; в современных поселках рядом с местами заключения – играют в конвой и заключенных. Дети играют в то, чем живут взрослые. Игра – чуткий индикатор происходящего, улавливающий и фокусирующий в себе то главное, что происходит во взрослом «большом» мире с его политикой, идеологией, религией. И что стоит отметить особо, игра с воистину детской непосредственностью проявляет и выставляет на всеобщее обозрение истинные социальные приоритеты и даже «текущую» цену на человеческую жизнь.
«Народные инквизиторы»
Массы сорганизованных обывателей… оказались более способными на страшные преступления, чем так называемые профессиональные преступники, лишь бы эти преступления были хорошо организованы и имели вид обыкновенной упорядоченной работы.
Ханна Арендт. «Истоки тоталитаризма»
Было бы ошибкой предполагать, что волны репрессий шли на убыль и гасились из-за «благородного возмущения», которое вызвали в народе бесконечные аресты и пытки. Известно немало случаев, когда официальные власти пытались препятствовать разворачиванию крупномасштабных преследований, но под давлением населения вынуждены были возобновить судебные процессы (Шверхофф, 1996, с. 316–317).
Вышеупомянутое Моровское дело (Швеция, 1669 год) – один из ярких тому примеров. Оно поражает масштабом массовой истерии, с которой власти хотели, но не смогли справиться. Сам король Карл XI попытался приостановить цепочку обличений. Он предписал комиссии обойтись без заключений в тюрьму и пыток, обвиняемые должны были искупить свою вину молитвами. Но когда комиссия собралась, явилось три тысячи граждан, чтобы послушать проповеди и помочь следователям. Поток показаний детей, оговоров и даже самооговоров, а также «достоверные» описания шабаша и присяги дьяволу – переубедили комиссию.
