Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности | страница 45

Некий Жиль Финдерлен (середина XVII века, Англия), осужденный за колдовство, в ночь перед казнью продолжал настаивать, что ему досаждают чертенята и домашние духи, стражники пытались его успокоить, но он отвечал им: «Хотя вы ничего не видите, я уверен, что чувствую это. …Я в здравом уме и понимаю, что делаю и говорю, столь ясно, как никогда в жизни» (там же, с. 346).

Р.Х. Роббинс упоминает о «ведьме», которая призналась в краже и убийстве ребенка – ребенок же в это время находился у матери. Тем не менее эта женщина была повешена за лжесвидетельство под присягой (там же, с. 345).

Но одна история заслуживает особого внимания.

Весной 1670 года Эдинбург был поражен ужасающими признаниями 70-летнего майора Томаса Вейра, бывшего командира эдинбургской гвардии, выдающегося парламентария, всеми признанного столпа местной секты протестантов евангелистов. «Он пользовался таким уважением в строгой секте пресвитерианцев, что, если четверо встречались вместе, можно было быть уверенным, что майор Вейр был одним из них. На частных собраниях он молился, вызывая всеобщее восхищение, что заставляло многих прихожан считаться с его мнением. …Многие посещали его дом, чтобы услышать, как он молится» (там же, с. 84). И вдруг Томас Вейр начал рассказывать о многолетних кровосмесительных связях со своей сестрой Джейн и с падчерицей, о многих прелюбодеяниях, о педерастии и скотоложестве, а также о колдовстве. Вначале Т. Вейру отказывались верить, но он настаивал на правдивости своих признаний.

Мартин Шонгауэр. Искушение св. Антония. Гравюра (конец XV века)

Его 60-летняя сестра, Джейн Вейр, в прошлом учительница, последовала по стопам брата. Она рассказывала истории о домашних духах, поездках на огненных лошадях, о волшебной помощи дьявола во всем, что она делала.

И майор Т. Вейр, и его сестра были приговорены к смерти, удушены и сожжены 11–12 апреля 1670 года на основании их собственных признаний. До конца не ясно, чем были признания Т. Вейра: игрой больного воображения, присвоившего себе те грехи, с которыми Вейр боролся всю жизнь, или запоздалым искренним покаянием в двойной жизни. В любом случае это никак не калька со стандартных признаний о дьявольских искушениях.

Брат и сестра поражают сочетанием истовости веры и абсолютным вероотступничеством. И не важно, совершалась ли малая толика этих преступлений на самом деле или они имели место лишь в больной фантазии. Томас и Джейн Вейр в крайней степени выражают то, что можно разглядеть