Инга совсем притихла, она почти не дышит. И хотя ее отделяет стена, ей хочется по-дружески положить председателю на плечо руку, чтобы он знал, что она согласна… согласна с ним на все сто процентов. «Говори, говори еще! Говори, убеждай в своей правоте, чтобы все поверили тебе. А я и не знала, что ты такой боевой… «Кто-то должен и на рожон лезть».
Голоса за стеной затихают. Прощаются. Хлопает дверь, и гул шагов доносится уже со двора.
Себрис предостерегает:
— Осторожно, тут доски сложены! В темноте не видать.
— О, у тебя фонарик, — говорит Атис, — а я свой дома забыл.
Они проходят мимо окна. Силабриедис что-то ворчит своим басом, затем шаги глохнут на мягкой земле, и Себрис закрывает дверь.
Инга лежит и не может уснуть. Как здорово он сказал: «И вообще я никого не боюсь. Плохо это или хорошо, но не боюсь…» Разумеется, хорошо! Что же это за человек, который боится? Правда, много еще таких, что постоянно дрожат и трепещут: часто они хорошо знают, как следовало бы поступить, но поступают иначе, за свою репутацию боятся. Они мирятся со злом, закрывают на него глаза. Они не болеют за будущее. Они живут не своим умом. Конечно, без собственного мнения жить легче. Выполнишь установки и инструкции — и все. Такие люди ради карьеры готовы по любому поводу изменить свое мнение, отказаться от своих слов. И как это не вяжется с тем, что мы понимаем под словами «советский человек». Мы часто пользуемся этими словами, но редко вдумываемся в их смысл, забываем о моральной ответственности перед будущим, перед людьми, перед уже покоящимися в могилах героями. Не такими хотели видеть вас эти смелые, бесстрашные люди, отдавшие свою жизнь за идею. Они не знали слова «карьера». Они бы презирали и ненавидели вас.
И, как обычно при мысли об этом, Инга видит перед собой пожелтевшую от времени фотографию человека со смелыми и добрыми глазами — красного стрелка Карлиса Лауриса.
Инга скидывает одеяло — в комнате жарко, даже не чувствуешь, что открыто окно. Надо жить по-другому… по-другому! Человек должен быть честным. Разве возможно вообще прийти с конъюнктурщиками и шкурниками к коммунизму? Коммунизм — это не только изобилие, для коммунизма необходим новый, чистый человек.
Иначе Инга думать не умеет. Такой воспитали ее отец и герои книг, образы которых она носит в сердце. Жить так, конечно, не легко. Но другой она не может быть. «Идеалистка ты, — сказала ей однажды приятельница. — В жизни обычно все бывает по-другому».
