(Насильно усаживает его на садовую скамью.) Садись и отдыхай - ты ведь
в отпуску. (Сам опускается на чугунный стул - тот, что дальше от
двери.) О'Флаэрти. В отпуску, говорите! Да я не пожалел бы и пяти шиллингов, только
бы снова очутиться в окопах и малость отдохнуть в тишине и покое. Вот
уж не знал, что значит трудиться в поте лица, пока не взялся за эту
вербовку. Подумать только, день-деньской на ногах, пожимаешь руки,
произносишь речи или того хуже - слушаешь их сам! Кричишь "ура" королю
и родине и салютуешь флагу, пока рука не онемеет! Слушаешь, как играют
"Боже, храни короля" и "Типерери", да еще слезу из себя выжимаешь, - ну
прямо солдатик с картинки! Вконец измотали, я даже сон потерял. Честное
слово, сэр Пирс, мне и "Типерери" эту никогда не доводилось слышать,
пока я не воротился из Фландрии, зато теперь она до того мне надоела,
что раз вечером, когда какой-то ни в чем не повинный мальчонка
вытянулся передо мной на улице, отдал честь и начал насвистывать
"Типерери", я отвесил ему хорошую оплеуху, да простит мне господь. Сэр Пирс (умиротворяюще). Да, да, я тебя понимаю, прекрасно понимаю. Такие
вещи действительно очень надоедают. Я и сам порой дьявольски устаю во
время парадов. Но, видишь ли, с другой стороны, все это дает известное
удовлетворение. Ведь это наш король и наша родина, не так ли? О'Флаэрти. Конечно, сэр, как вам не называть ее вашей родиной, когда здесь
ваше поместье. Ну а у меня ни черта здесь не было и нет. А что касается
короля, да хранит его бог, так мать спустила бы с меня шкуру, назови я
своим королем кого-нибудь, кроме Парнела. Сэр Пирс (встает, потрясенный). Твоя мать! Что за вздор, О'Флаэрти! Она
глубоко предана королю. Всегда была глубоко предана. Если кто-нибудь в
королевской семье заболевает, она всякий раз при встрече со мной
справляется о здоровье больного и так беспокоится, словно речь идет о
тебе - ее единственном сыне. О'Флаэрти. Что ж, она моя мать, сэр, и не мне говорить о ней худо. Но, по
правде говоря, второй такой смутьянки, как она, не сыскать до самого
креста из Моунастербойса. Она всегда была первейшей бунтовщицей и
стояла за фениев и заставляла меня, бедного невинного ребенка, утром и
вечером молиться святому Патрику, чтобы он очистил Ирландию от
англичан, как когда-то - от змей. И удивлены же вы, наверно, сэр Пирс,
всем, что я сейчас рассказал! Сэр Пирс (не в силах оставаться на месте, отходит на несколько шагов).
