— Серьезно?
— Да.
— Мило. — Клэй не особенно вслушивалась в мои слова, занятая наблюдением за туннелем впереди.
— Ну, я это к тому… — Я набрала воздуха в грудь. — У нас обеих есть свои плюсы и минусы, но я вроде как привыкла, что ты рядом, а нас ждет опасность и…
— И что? — не оглядываясь, бросила Клэй. Она целилась вдоль линии горизонта и поддерживала левой рукой правое запястье. — Выкладывай уже.
— Я подумала, а если и ты будешь мне сестрой?
Молчала она минуту. Я уже решила, что слишком далеко зашла и все испортила. Но тут она обернулась и взглянула мне в глаза:
— Валяй, можно.
— Правда?
Она пожала плечами:
— У меня родных никогда толком не было. То есть были люди, пока я служила в десанте, но их никого нет в живых.
— Значит, мы можем быть одной семьей? Ты, я и «Собака».
— Конечно.
Я проглотила подступивший к горлу ком. После смерти родителей один только Седж был мне так близок, чтобы считать родным. А он давно пропал.
— Спасибо тебе. — Мне хотелось ее обнять. — В смысле, это здорово. Ты не пожалеешь.
Клэй развернулась кругом, проверяя, не возникло ли угрозы.
— Ладно, — буркнула она, — а теперь будь так добра, помолчи об этом. Как бы не вышло перебора.
— Молчу. Просто…
— Ш-ш-ш!
Она снова двинулась вперед, чуть сгибая колени и держа наготове оружие. Вся отдавшись наблюдению.
Вспотевшие руки скользили по гладкому пластику стены. Мышцы болели от усилия не ослабить хватку. Подушки обивки прогибались под ногой, как губка, но вес все же выдерживали.
— Как ты там? — спросила, перегнувшись через край, Эддисон.
Первый просившийся на язык ответ я проглотил.
— В порядке. Малость скользко, но, если осторожно, справимся.
Рили повисла на стене рядом со мной.
— Носки вбивай как можно глубже, — посоветовал я. — Если опираться на самый край, нога соскальзывает.
Она обошлась бы без моих советов. Втискивая пальцы рук и ног в просветы между подушками, пробиралась ко мне, словно полжизни лазала по стенам.
Люси выбралась из туннеля вслед за ней. Последним карабкался Бернард.
Я старался не смотреть вниз, но всем нутром ощущал под собой глубину, от которой по плечам и загривку разбегались холодные обморочные мурашки. Я чувствовал каждый из тысячи невидимых метров между собой и дном шахты. Рефлексы древнее человеческого рода подсказывали застыть на стене — вцепиться и держаться. Руки мои превратились в когти, пальцы ног сгибались, будто готовились обхватить древесную ветвь. Чтобы двигаться вперед, мне требовалась вся моя решимость до капли.
