Он снова напомнил мне Яноша — главаря разбойников, который так очаровал нас.
Теперь я снова почувствовал это: его убеждение в том, что он победит, что он прав, как он смеётся над страхом других. И он добился успеха, тут и там я увидел улыбку, даже Наталия слегка кивнула, а её глаза прояснились.
Янош был прирождённым лидером, с должным уровнем неустрашимости и непоколебимой верой в себя. Он ухмыльнулся, поднял вверх кувшин и опустошил. Затем бросил мне пустой кувшин, схватил Зиглинду за бёдра и поднял.
— Прежде чем я позволю ему приблизиться к тебе, дорогая, — тихо сказал он, когда посмотрел ей в глаза, — я самолично разорву его на части. И дважды отрублю голову, чтобы он, наконец, оставил нас в покое.
— Он уже мёртв, — снова повторил я, ставя пустой кувшин на стол.
Янош перевёл взгляд на меня.
— Я верю тебе, Хавальд. Ты видел, как он горит. Я лишь говорю, что лучше ему оставаться мёртвым.
Жаркое удалось Зиглинде на славу, и все его похвалили. Приправу и соус она придумала сама, и Зиглинда ожила от нашей похвалы. Никто больше не упоминал Бальтазара, скорее мы говорили о постоялом дворе «Молот», о зиме, которая всё ещё держала в узде землю у нас дома, должен ли Янош просто передать кому-то послание или же ехать сам. Мы выбрали последнее.
Я предложил ему свою лошадь, во всей конюшне было не сыскать коня лучше, в то время как Лиандра предложила Зиглинде свою. Что ж, может лошадь Лиандры была немного быстрее, но точно не такой стойкой и выносливой, как моя. Янош вернулся к своему обычному состоянию, непристойно шутил и заставил всех нас смеяться. Мне была знакома большая часть его анекдотов, но то, как он их преподносил, было освежающе непринуждённо.
Позже, заперев входную дверь, мы все собрались в подвале перед тайной портальной комнатой. Заглинда и Янош до самого кончика носа были облачены в тёплые меха, а под ним поблёскивала сталь доспехов. Янош держал в руке топор Рагнара на тот случай, если возле портала будет поджидать одна из этих проклятых крылатых собак или что-то другое.
Зиглинда несла зажжённый фонарь. В Громовой крепости будет очень темно.
Затем Янош тоже стал серьёзным, взвесив могучий топор Рагнара в руке. Он ненадолго взял фонарь, пока Зиглинда по очереди прощалась со всеми нами. Когда она подошла ко мне, я увидел её влажные глаза и сердечно прижал к себе.
— Мы вернёмся, — тихо молвила она.
— Я в этом не сомневаюсь, — согласился я с улыбкой, которая должна была выразить оптимизм.
