Сэм не слишком хорошо знал Мэгги до похорон бабушки. Она жила в Южной Америке несколько лет, работала учителем в школе, которая специализировалась на помощи подросткам с отклонениями в умственном развитии. На похоронах они встретились впервые с тех пор, как Сэмми был еще совсем маленьким, и это было типично странно для Сэмми.
— Это твоя тетя, Мэгги, — представила ее мама.
Сэм посмотрел на Мэгги расширившимися глазами и сказал:
— Ой, а ты уже выросла.
И я решила, что мама, видимо, не должна была относиться к Мэгги, как к «моей маленькой сестренке» так часто. Но Мэгги в ответ кивнула с серьезным видом и сказала:
— Да, я выросла.
— Но мы все еще друзья. — Тогда Сэм вложил свою ручку в ее.
— Да, мы все еще можем быть друзьями. — Мэгги в ответ улыбнулась.
И так оно и было. Они много времени проводили вместе. Что вроде как заставляло меня слегка ревновать, серьезно. Сэмми всегда был моим лучшим другом.
Мы вышли из маленького леса, как раз на северо-востоке от Дома Эмбер. Я на минутку остановилась, осматривая свой новый дом, деревья и баррикаду из паучьих веток вокруг него. В этом месте над рекой, дом стоял на фоне южного пейзажа, как будто это была последняя основательная фигура между нами и тем, что скрывалось позади нее.
* * *
Когда мы вошли в дом, папа был в передней, заводил дедушкины часы. — Как в Северне? — улыбаясь, спросил он.
Я раздумывала над тем, чтобы сказать ему, что Северна была тем местом, где на протестующих натравливали полицейских собак, и травили газом маленьких детей, которые случайно оказались рядом, но мое горло слишком болело. Я скажу ему об этом позже.
— Нормально, — ответила я.
— Мы ходили в… — Сэмми с восхищением добавил.
— Позволь мне угадать, — прервал его папа. — В магазин хозтоваров. — Сэм кивнул. — Видимо, ты весело провел время. Вы двое часто ходите в город. Это вроде четвертый раз за три дня?
— Здесь все равно больше нечего делать. — Для того, чтобы побыстрее закончить разговор, я подтолкнула Сэма к лестнице. — Может, покажешь мне то радио, которое ты разобрал, приятель?
В основном я любила своего папу — всегда добродушный и скромный, несмотря на то, что он был известным хирургом, который внес изменения в медицину, которые практиковались по всей Северной Америке. Но на данный момент я думала, что с его стороны было безответственно притащить Сэма и меня из Астории сюда.
На верхней площадке я проследовала за Сэмом в его комнату, битком набитую старинными морскими штуковинами и разнообразными разобранными электрическими приборами. Она называлась Морская комната. Это было еще одной претенциозной странностью Дома Эмбер — многим комнатам давались названия. Не обычные названия типа «кабинет» или «столовая», а такие, где используются заглавные буквы, вроде «Белая комната» или «Китайская комната». Каждый раз, когда я заходила в ванную с названием Первоцветная Ванная, у меня появлялось ощущение, что мне нужно носить шифоновую одежду.
