— Спасибо, что пошел со мной сегодня, — сказала я ему.
— Всегда пожалуйста, — ответил Сэм. — Ты, правда, хочешь увидеть мое радио?
Так что я принялась рассматривать разобранную вещь, беря со стола отдельные части и осторожно возвращая их на место.
— Не слишком это похоже на радио. Ты сможешь собрать его снова?
— Я делаю кое-что получше. — Он с пренебрежением посмотрел на меня. — Что-то, что сможет слышать другие места.
Я чуть не спросила его, какие места, но передумала. Я просто кивнула.
— Очень круто, Сэм.
Он выбрал отвертку и вернулся к своей работе.
Моя комната располагалась через арку, в восточном крыле. Она называлась Цветочной комнатой, это было справедливым названием, потому что моя мама разрисовала ее цветами. Ей было лет 11 или 12, когда она решила переделать комнату, покрыв ее бледно-зеленые стены цветочным садом из детских фантазий. Розы, гортензии, глицинии, ирисы, даже пчелы и улитки.
Из всех комнат в мире я бы выбрала Цветочную Комнату моей мамы с ее кроватью с балдахином, фамильным одеялом, скамейкой у окна, книжными полками, на которых стояли книги в своих первых изданиях, а между ними кукольный Дом Эмбер, воспроизведенный вплоть до деталей мебели и крошечного компаса в виде розы ветров на полу на верхней площадке лестницы.
Я увидела, что Сэм должно быть снова игрался с кукольным домиком, потому что его защелка была открыта и две шарнирные половинки были слегка распахнуты. Я настежь открыла их, чтобы убедиться, что все содержимое на месте и в безопасности. Кажется, что единственной передвинутой вещью были маленькие китайские куколки — папа и маленькая светловолосая девочка находились вместе в передней спальне, тогда как мама и темноволосый ребенок сидели в круге в детской наверху. Я оставила их так, как он захотел, и закрыла переднюю панель.
Обед ожидался не раньше чем через час или два, так что я взяла тетрадь, решив что можно написать письмо домой Бетани. Я любила Би; мне нравилась ее семья. Они относились к тому типу людей, которые покупали продукты только американского производства и пикетировали немецкое посольство, чтобы добиться полной правды о том, что происходило с евреями в Европе. Они были настоящими Асторианцами. Я скучала по ним.
Я села за стол и начала писать:
Я замерла и уставилась на написанное. Джеси? Кто такая Джеси?
Забеспокоившись, я скомкала листок бумаги и начала заново. Когда я дошла до конца страницы, я услышала какую-то мелодию.
