– Рисовал? – Елизавета тоже подалась вперед, и чарующий аромат молодого тела стал еще ощутимее.
Максим смотрел на нее, она отвечала на его взгляд. Он молчал не потому, что нечего было сказать, а потому, что представлял, как овладеет ею, и он в который раз отметил, насколько она была красива. Их безмолвная беседа в ночи продолжалась. Беззаботное, насыщенное виртуальными словами молчание, казалось, могло длиться без конца, пока они не приблизились вплотную друг к другу.
– …рисовал тебя в своем воображении, – произнес он.
Их губы почти касались, обмениваясь дыханием, и Максим заметил тот самый блеск в ее взгляде, который искал и который должен был привести к освобождению.
Ветер продолжал нагонять плотную массу воздуха, а ночь набирала свою силу, когда она, натянув трусики и накинув шелковый халат, начала приводить в порядок растрепавшиеся волосы. К ее удивлению, мужчина, которому она только что отдалась, почему-то повернулся к ней спиной и смотрел куда-то вверх, в темное небо.
– Ты так всегда ведешь себя с теми, кто тебе только что отдался?
– Нет, – лаконично отрезал Максим, застегивая ремень брюк.
Повернувшись к ней, он быстро добавил:
– Боюсь, тебе уже пора.
– Да как ты смеешь?! Что ты себе позволяешь?! Ты это специально все подстроил, чтобы… чтобы… – Елизавета задыхалась от негодования, на щеках выступил румянец, она явно разозлилась.
– Иди, – повторил он, указывая на тропинку, и вновь посмотрел в небо.
– Со мной так никто не обращался. Это унизительно! Ты негодяй и развратник!..
Дальнейший поток ругательств уже не касался слуха Максима – для него все вокруг перестало существовать, когда он ощутил, как о его плоть разбилась первая капля дождя. Дождь пока еще только накрапывал, но в небе, затянутом тучами, не было ни одной звезды, и ветер резко стих. Было очевидно, что это только начало. Начало конца. Максим уже научился понимать погоду и знал, что вот-вот на него обрушится ливень, и тогда…
Взгляд, брошенный в сторону дома, принес досаду и страх. Не добежать – слишком далеко. Укрытия нет нигде, кусты и невысокие деревья не спасут от ливня.
Дровяник. Он подскочил к двери и с размаху ударил по ней ногой. Дверь крякнула, но не поддалась. Еще удар. Без результата. Не владея собой, он начал колотить по двери кулаками. Но, увы, деревянная дверь оказалась крепкой. Максим в панике повернулся и увидел Елизавету, которая, разинув рот, с ужасом наблюдала за ним. Он хотел было что-то сказать ей, извиниться, но тут с неба обрушился безжалостный ливень. Ледяные струи проникали внутрь, разрезая каждую клеточку. Попадая в глаза, капли просачивались в разум. Мышцы наливались мощью, сердце, превращалось в глыбу синего льда.
