Порыв ветра уничтожил последние капли сомнения.
«Спасти…».
Из темницы подсознания, расчистив себе путь в этот мир, вылезло беспощадное чудовище, которое под маской добродетели намерено было спасти ее душу от злодейства, а души других – от последствий ее чар.
С его губ сорвалось по вспышки молний:
– Спасти… нужно спасти, чтобы никому не было больно… Во имя тебя же самой, освободить твою душу от этой порочной плоти, уничтожив ее.
Елизавета попятилась, когда он с налитыми кровью глазами двинулся к ней. Взмахнула руками, собираясь развернуться и убежать, как бабочка машет крыльями, когда пытается улететь прочь от опасности, но дождь вмешался и тут: она поскользнулась. Девушка завизжала, когда мощная рука чудовища схватила ее за тонкое предплечье, ломая слабые кости. Сильный удар в шею отправил ее на землю, лицом в грязь. Слезы, смешиваясь с грязью, заливали ее глаза, но она уже ничего не могла сделать.
Взгляд Максима притянуло наполненное дождевой водой ведро у стены сарая. Капли взрывались на поверхности, заставляя воду бурлить ледяными пузырями. Недолго думая, Максим схватил за волосы лежавшую женщину и, протащив по земле, окунул головой в ведро. Казалось, Отелло творил расправу над своей Дездемоной, но эта расправа была еще более изощренной. Тело Елизаветы изогнулось. Она пыталась сопротивляться, но разве ей одолеть чудовище? Безжалостная рука погрузила голову глубже в ведро, не позволяя сделать глоток воздуха и жизни.
Неумолчный шум города обрушился на него внезапно и неожиданно. Андрей как будто очнулся от глубокого сна. Клаксоны и рев моторов доносились даже в глубь парка, где он сейчас находился. Он сидел на скамье у небольшого пруда, вырезанного неровной линией в желто-зеленом газоне, и не мог вспомнить, как здесь очутился. Было душно, лицо покрылось капельками пота. Во рту пересохло, а в голове словно каток передвигался, закатывая сознание тяжелым асфальтом. Руки то и дело подрагивали, как у больного паркинсоном. Ярко-салатовые листья на деревьях слепили блеском. По аллее, усыпанной галькой, изредка проходили люди. Именно этот противный скрип привел его в чувство.
Андрей выпрямился и потер глаза ладонями, как будто умылся душным и грязным воздухом города. Осмотревшись, он заметил на соседней скамье какого-то бомжа, который, ворча под нос, копался в своем хламе. Ничего интересного. В другой стороне парка просматривалась крыша торгового центра, где он провел столько времени в мучительных размышлениях, где метался в своих воспоминаниях – от приятных к невыносимо болезненным. Припомнилось и кое-что определенное: он собирался как можно быстрее встретиться с Наташей и обсудить все начистоту.
