— Если найду их. Темень — хоть глаз коли. Выбрали ноченьку, бандюги…
— Попробуй.
— Есть!
…Ахметка и Знаур прошли сквозь заросли бурьяна. Дальше пришлось ползти. Горящая крыша освещала изрезанные балками скаты холмов. От сухой полыни поднималась пыль, было трудно дышать, во рту — горько.
Уже близка усадьба. Около дома Совета коммуны — большая толпа. Всадники с карабинами на перевес полукольцом окружили людей. На высоком крыльце стоят казаки, среди них, должно быть, есть и офицеры — выделяются две-три серые черкески, а напротив, у сарая, грудятся какие-то люди в одних рубашках.
— Коммунисты, — шепчет Знаур в самое ухо друга. — Ползем, быстрей. Давай гранату!
— Гранату? Ха! Чего захотел…
Поползли вперед. Вот уже изгородь из жердей. Белоказаки видны как на ладони.
Бородатый офицер с тяжелым маузером в руке что-то выкрикивает — видно, речь держит. Некоторые слова долетают до слуха ребят: «Коммуны упраздняются… Земельный декрет барона несет благоденствие русским крестьянам… Антихристам коммунистам — смерть…»
Бородач поднял маузер. Знаур и Ахмет подползли еще ближе к амбарам — дальше двигаться было уже невозможно.
Знаур прицелился в черкеску «оратора».
— На колени! Просите пощады! — кричал казак, стоявший рядом с офицером.
Из группы коммунистов шагнул вперед высокий плечистый мужчина в синей рубахе с разорванным воротом. Лицо его было окровавлено. На лбу слиплись белокурые волосы.
— Дурак! Коммунисты никогда не станут на колени! — громко ответил он. — Знайте, придут наши братья и отомстят. Да здравствует Советская власть!
По знаку бородатого белоказаки вскинули карабины. В этот миг Знаур нажал на спусковой крючок. Сильно толкнуло в плечо. У самого уха раздался второй выстрел — Ахметки. Сразу ничего не было видно впереди. Знаур поднял голову. В ушах звенело, в глазах — красные круги.
Бородач распластался на земле у крыльца. Несколько секунд было тихо.
— Тревога, братцы! — завопил кто-то. Казаки стали в упор стрелять в коммунистов, будто опасность угрожала с этой стороны. Высокий коммунар в синей рубахе метнулся в сторону, но вдруг, словно оступившись, ахнул и упал навзничь. Кто-то выкрикивал слова команды…
Мимо притихших в траве друзей промчались два всадника, но через какое-то мгновение повернули назад. Во дворе развернулась пулеметная тачанка — задком в сторону стрелявших.
— Знаур, я буду бить гранатой по этой проклятой арбе с пулеметом, — тихо сказал Ахмет.
— Бросай точно!
Ахметка проскочил на несколько шагов вперед, швырнул гранату-бутылку и, как тигренок, припал к земле. Взрыв сотряс все вокруг, комья земли посыпались на головы.
