Из среднего комсостава на Совет были приглашены только два человека — командир и политрук Заманкульской роты РКСМ Семен Цебоев и Петр Икати. Это подразделение было на особом положении, потому что дважды выполняло трудные задачи по разведке. Комбриг решил и впредь посылать заманкульских комсомольцев на такие дела. Начальник штаба, ссылаясь на устав, возражал против такой специализации, но Янышевский настоял на своем: «Хлопцам по душе разведка, пусть действуют…»
…Худой бледнолицый телеграфист в пенсне принес очередную оперативную сводку штаба фронта. В ней сообщались предварительные данные о разгроме врангелевских десантов и о дальнейшем отступлении повстанческой «армии» генерала Хвостикова в Грузию, где орудовали меньшевики. Член Военного Совета огласил сводку.
— Товарищи, — сказал он, вставая. — Сегодня вечером из Армавира по прямому проводу я буду докладывать Владимиру Ильичу Ленину о том, что дни повстанческих банд Хвостикова сочтены, что революционные бойцы фронта наносят решающие удары по врагу. Ваша молодая бригада выполняет почетную задачу обороны курортных городов Кавказских Минеральных Вод. Вам же надлежит освободить станицы Бургустанскую, Суворовскую и Бекешевскую, захваченные мятежниками.
Константин Константинович порадовал: на станцию Минеральные Воды прибыл эшелон с обмундированием, обувью и продовольствием для осетинской нацбригады. Начальнику Георгиевского арсенала дано распоряжение отпускать частям бригады боеприпасы по потребности. Завтра из Георгиевска должен прийти вагон с патронами и ручными гранатами.
— А вы, — сказал Константин Константинович, обращаясь к Родзиевскому, — подготовьте к утру приказ о перемещении всей охраны штаба, большинства штабных начальников (за исключением больных), всех дежурных и адъютантов на передовые позиции. Там люди нужней.
Как будто бы в окно ворвался ветер горных ущелий — шепот одобрения пронесся по рядам сидевших в комнате.
— Разрешите доложить, товарищ член военсовета, — воскликнул Родзиевский. — Я вполне солидарен с вами и уже обдумал все вопросы. Вот мой рапорт с настоятельной просьбой перевести меня на позиции огня. Там место каждого, кому дороги интересы революции…
Комбриг и комиссар с удивлением взглянули на начальника штаба.
— Что ж, посмотрим, — сказал Константин Константинович. — Вы свободны, товарищи.
Расходились в приподнятом настроении, хотя у многих прибывших из частей с самого утра не было крошки хлеба во рту.
