Родство Иржи и пани Анки для меня одна из загадок большого мира. Я не верила в аиста, но и не понимала, чем эти два существа связаны друг с другом. Представьте себе — у кошки родился жаворонок, но кошку это ничуть не удивляет, хотя и улететь ему она не дает, а все время придерживает лапкой.
Меня мучила мысль, что мать угнетает и притесняет Иржу. Сама Иржа никогда не жаловалась: высвободит красивую веселую головку из-под тяжелой материнской лапы и поет, поет.
Пани Анка — женщина практичная: она сшила себе красивое пальто и две манишки. На свое домашнее, довольно поношенное платье она булавками прикалывала эти лжеблузки, сверху набрасывала пальто и бегала по гостям.
— Господи, Анка, как ты одета, — ужасалась моя мама, — а вдруг ты попадешь под машину?
— Тогда уже на все наплевать!
— А если тебя отвезут в больницу?
Маму гораздо больше несчастного случая или боли ужасала мысль, что вот она лежит без чувств, а ноги у нее грязные или на комбинации оборвалась бретелька.
Подобные заботы пани Анку не обременяли, она отстегивала манишку, боясь ее испачкать, и начинала развивать свою теорию. Она не была сплетницей в полном смысле этого слова, простых людей пани Анка не удостаивала вниманием, ее интересовал лишь высший свет. Пани Анка слыла женщиной набожной, но, когда она, не выбирая выражений, честила отцов церкви, самому заядлому вольнодумцу атеисту с анютиными глазками в петлице было за ней не угнаться. Она причисляла себя к народным демократам, но политические взгляды имела еще более радикальные, чем коммунисты, — капитализм у нее начинался с мелочной лавчонки.
В те времена люди были организованы в различные политические партии, но если они стояли на нижних ступенях социальной лестницы, то всегда находили между собой общий язык, ибо жизненный опыт сильнее политики.
Пани Анка вступила в партию не из корыстных побуждений, ей ничто не давалось в жизни даром. Поступила она так исключительно из уважения к Яну Неруде. Ей и в голову не могло прийти, что, живи Ян Неруда сейчас, он мог бы писать куда-нибудь еще, кроме «Народных листов», навсегда для нее освященных его именем.
Пани Анка жила на улице Неруды, и я в нежном возрасте полагала, что Ян Неруда ходит к ней в гости на чашку чая, так запросто она о нем говорила. Это благодаря ей я приняла Неруду в число наших родственников.
Квартира на славной Нерудовой улице больше походила на тюремную камеру с окном, выходящим в коридор. Двери запирались на задвижку, как в подвале, но пани Анка не променяла бы эту каморку на виллу на Оржеховке. Улица Неруды словно способствовала ее приобщению к просвещенному миру.
