— Конечно, сменный мастер — это ответственно! — Жапар говорил тихо и монотонно, но была в этом особая задушевность. — Но ты не только инженер, а еще и администратор. Понимаешь? Вся забота о цехе — гигиене, технике безопасности — в первую очередь на тебе. Но главное — ты теперь воспитатель людей.
Жапар на миг остановился, передохнул, искоса поглядел на Маматая. А тот не отрывал внимательных глаз от строгого лица своего парторга.
— Да, да, — решительно подтвердил Жапар, как будто Маматай сомневался в чем-то, — найти каждому дело по сердцу, расставить людей так, чтобы работа шла бесперебойно. Это, конечно, дело трудное. Но душа человека, его настроение передаются и станку. Ты должен уметь создавать хорошее настроение: сознательного отношения к работе без любви к ней не бывает. Особенно это нужно новичкам… Они, как говорится, еще не проклюнулись из скорлупы, и неизвестно, что из них выйдет: петух или курочка! И здесь роль сменного мастера — решающая. Это говорю с тобой не я, а мой опыт сорока лет работы на комбинате.
Так просто и со значением закончился разговор старого и молодого мастера.
* * *
Шло очередное заседание по поводу невыполнения сменной нормы и случаев пьянства на рабочем месте. Сутуловатый, с широкими сильными плечами, Колдош вошел нарочито медленно, вразвалку, ленивыми шагами прошествовал на самое видное место и с неуклюжей небрежностью, мол, нате вам, бросился в кресло, вольготно откинулся на мягкую спинку, забросил ногу на ногу. Он обвел презрительным взглядом присутствующих и хмыкнул. Такое нахальство провинившегося Колдоша подняло в душе Маматая волну раздражения. А Колдош между тем широким жестом чиркнул спичкой и закурил сигарету.
Чинара, по-прежнему секретарь цехового комитета, безнадежно смотрела на него и сдержанно, чуть-чуть побледнев от гнева, произнесла:
— Колдош, не видишь, что ли: идет заседание. Не мог ли ты оставить свое курение? Сделай всем одолжение.
— Ну что тебе? — Колдош усмешливо подмигнул ей. — Мое курение останавливает, что ли, заседание? Или поперхнетесь? Не слабогрудые. Лучше прикрой свои колени… Хе-хе-хе…
Колдош рассмеялся своим шуткам звонко и от души, наслаждаясь растерянностью Темирбаевой.
— Но все же должен быть порядок! — жестко сказал Маматай.
— Если все такие нежные, то я махну, пожалуй, отсюда. — Колдош резко подскочил с кресла и невозмутимо направился к двери, не обращая ни на кого внимания.
Все понуро молчали.
— Вот так он поступает не первый раз, — с досадой махнула рукой Бабюшай. — Распустился.
