Когда я наконец остановил машину на нашей подъездной дорожке, уже давно стемнело. Воздух был по-октябрьски холодным, но ни ты, ни я не спешили поскорее войти в дом. Двигатель я заглушил, и вентилятор обогревателя, громыхнув в последний раз, выплюнул в салон порцию тепловатого, пыльного воздуха. Выпустив рычаг передач, я взял твою руку в свою.
– Мы сделали все что могли, Мегс. Теперь нам остается только ждать.
Молчание. Потом:
– Я не могу. Она – моя дочь, – твой голос дрожит.
– И моя тоже.
– Конечно, но… Я… я не знала, что будет так трудно, так тяжело.
Все годы, пока нас было только двое, и мы думали, что так будет всегда, я никогда не требовал от судьбы большего. Мы были счастливы, и я не хотел никаких перемен. Изменилось бы что-нибудь, если бы я тебе в этом признался? Если бы объяснил, что в моих планах не было места для третьего, для колыбельных, для родительских собраний, для первых бойфрендов – равно как и для отсутствия таковых?.. Не знаю, смог бы я рискнуть и выложить тебе все, что думал, не боясь, что ты бросишь меня и отправишься на поиски человека, которому все это будет интересно и нужно. Но сейчас, глядя как стремительно запотевают стекла нашей машины, я вдруг понял, что ты с самого начала едва ли думала о чем-то, кроме ребенка. Даже в самые первые, самые счастливые и беззаботные деньки нашей жизни вдвоем… Но одно дело, когда твоя мечта сбывается, и совсем другое, когда она превращается в кошмар.
– Уже поздно, Мегс. Пойдем домой, пока мы не замерзли окончательно. Я погрею нам вчерашний суп.
Тем вечером мы ели суп с бараниной из пиал, которые моя сестра подарила нам на свадьбу. Они были украшены серо-голубым восточным орнаментом, и на дне каждой была нарисована пара попугаев-неразлучников. Немного слащаво, согласен, но тебе они нравились, а мне нравилось, что они приносят тебе радость, частью которой я себя ощущал.
Прежде чем ставить пиалы на стол, я сполоснул их от пыли, скопившейся на фарфоре за восемнадцать лет. Пиал с неразлучниками у нас было только две.
После того как мы отвезли Элинор в Манчестер, мы очень долго – в течение нескольких недель – не получали от нее никаких известий. Я видел, не мог не видеть, как ты проверяешь свой мобильник: едва проснувшись утром, перед сном, а также в течение дня с интервалом не более четверти часа. Много раз я говорил тебе, что это в порядке вещей, что так и должно быть и что это – добрый знак. Как все студенты, Элинор заводит новых друзей, говорил я, пропускает лекции, теряет ключи и так далее. Все нормально, что тут волноваться?
