Кстати, о тебе… Мне очень не хочется в этом признаваться, но в глубине души я часто возмущалась тем, с каким спокойствием ты относишься к тому, что у нас нет детей. Для тебя ребенок был всего лишь чем-то, чего ты не можешь иметь в данный момент – чем-то вроде лишних денег, на которые можно было бы каждый год ездить отдыхать за границу или снять на время квартиру в Мэйфере. Сейчас их нет, но, если они появятся в будущем – отлично. А не появятся – тоже ничего страшного. Казалось, это никоим образом не уменьшит количества твоего счастья.
Но для меня… Для меня это было все, Фрэнк. Буквально все! Это было очевидно и не подлежало сомнению. Бесплодие разъедало меня, как червь точит плод, хотя в какие-то дни мне было тяжелее, чем в другие. В те дни, когда слезы то и дело приливали к глазам как перед чиханьем, я шла к комоду и открывала ящик, где лежали фотографии моей матери, сделанные еще до того, как она ушла из семьи. К счастью, ты ни разу не застал меня за этим занятием, потому что тогда бы ты, быть может, понял, почему я так надолго запиралась в туалете, когда подходили мои «критические дни» – регулярные, как по расписанию, месяц за месяцем, год за годом. Я… я хотела быть лучше нее, Фрэнк. Я должна была доказать – самой себе, в первую очередь, – что во мне есть то, чего не хватало ей. Я говорю о материнстве, Фрэнк. О настоящем материнстве, без дураков. Нет, я не собиралась с ней соревноваться, как ты, быть может, сейчас подумал. Просто мне нужно было знать, что я способна на то самоотверженное бескорыстие, которого не оказалось у моей матери.
Обычно в первую же неделю после отъезда «друзей на красной машине» я со рвением возобновляла попытки забеременеть. Не знаю, понимал ли ты тогда, в чем дело, хотя впоследствии ты, конечно, догадался. Я была до того увлечена своими «биологическими часами» – всеми этими «окнами фертильности» и «благоприятными днями», что пренебрегала прочими своими обязанностями. Если бы ты знал, Фрэнк, как тяжело ждать и как это выматывает! Стиснув зубы, я все-таки ждала, но, когда кровотечение возобновлялось как ни в чем не бывало, я снова впадала в отчаяние. Регулярные месячные значили для меня только одно: мое тело снова меня подвело. Ведь его главным предназначением было материнство, не так ли? Его предназначением и моим… Но, как видно, я была какой-то ущербной, если не могла исполнить того, что заложено природой. Когда-то я не сумела сохранить своего первого ребенка, а теперь не могла зачать во второй раз.
