Пожалуй, нет ничего хуже того, в чем он должен признаться Мэгги, как только она откроет глаза.
Осталось 5 дней…
За грехи молодости платят до старости… Я мысленно твердила эти слова, когда ты привез меня домой, я помнила их все время, пока лежала в постели, терзаясь угрызениями совести. Помогло время – моя боль притупилась, хотя и не исчезла совершенно. Ты тоже помог, хотя я уверена, что ты никогда не стал бы приписывать себе этой заслуги. Иногда, когда я вставала с кровати с таким острым ощущением вины, что впору было упасть обратно и укрыться одеялом с головой, я видела твое лицо, и это помогало мне дожить до вечера. По утрам ты приносил овсянку с выложенной изюмом улыбкой, и это действовало на меня как самое сильное лекарство. Надежда имеет свойство передаваться от человека к человеку, а у тебя был такой ее запас, которого с избытком хватало для нас обоих.
Скажи, Фрэнк, что ты думаешь, когда вспоминаешь те первые годы нашей совместной жизни? Мне очень хочется верить, что ты был счастлив. Для меня эти годы были бесконечно счастливыми. Ты был рядом, и этого хватало мне с избытком. Я любила просыпаться, чувствуя рядом твое тепло. Еще мне очень нравилось, как ты, проснувшись за добрых полчаса до нужного времени, начинал негромко покашливать, потому что знал, как я ненавижу вскакивать под треск будильника. Мне нравились шутки, которые ты записывал на стикерах и приклеивал к крышке контейнера с обедом, который я брала на работу, а еще мне нравилось, что ты обязательно повторял их, когда я возвращалась домой, словно за прошедшие часы я могла их забыть. Ты декламировал их, подкрепляя слова жестами, выделяя интонацией, и я снова смеялась, хотя отлично помнила, что́ ты написал. Должна признаться: дело было не в том, что эти шутки были смешными (очень редко, на самом деле). Это ты смешил меня, и за это я тебе благодарна. Ни один человек из всех, кого я знала, не умел так, как ты, отыскать глупое или смешное в повседневной рутине, которая большинству кажется серой и непримечательной.
На вторую годовщину нашей свадьбы ты приготовил мне сюрприз – однодневное путешествие в Лондон. Я уверена, что ты отлично его помнишь, и тебе нет необходимости разглядывать выцветший проспект, который до сих пор висит на стене туалета на первом этаже. Мы побывали в Букингемском дворце, посетили Гайд-парк и ели пшеничные лепешки в кафе для строительных рабочих рядом с Оксфорд-стрит, потому что на что-то более шикарное у нас просто не было денег. Ты, впрочем, настоял, что в этом путешествии мы должны быть одеты наилучшим образом – тебе явно казалось, что Лондон буквально кишит аристократами, а я не стала тебя разубеждать. Кроме того, тебе очень шел твой единственный парадный синий костюм, а я в моих лучших туфлях становилась на три дюйма выше ростом – так мне было удобнее тебя целовать. Разумеется, делать в них большие концы было сущей пыткой, и к концу дня я совершенно обезножила. Зато на Трафальгарской площади, когда до отхода последнего автобуса оставалось всего пять минут, ты забросил меня на плечо и во всю прыть помчался к остановке, не обращая внимания на толпы прохожих.
