— Еще правей!!! — Веренвен наградил ближайшего к нему рулевого оплеухой.
С французского корабля в воздух взвилось несколько валунов, но упали они далеко за нашей кормой.
Я взял у Луиджи жестяной рупор, чтобы отдать команду канонирам, но тут же вернул ему обратно и хлопнул де Брасье по плечу.
— Ну что, Деннис, идем пропустим по стаканчику?
— Сир? — Де Брасье осторожно скосил глаза на неф.
Я подмигнул легисту.
— Да бог с ним. Тонуть — так пьяными.
— Э-э-э, сир…
Насквозь сухопутный средневековый юрист в упор не замечал, что франки уже безнадежно промахивались на перехвате и даже потеряли возможность прицельно стрелять по нам из своих осадных машин, потому что неф увело с линии огня. Их стрелки все еще палили из арбалетов, но в белый свет как в копейку.
Смазали момент матросы, разразившиеся ликующим воплем.
Де Брасье просиял и широко перекрестился.
— Сир, идем дальше? — Веренвен обтер пот с круглого лица обшлагом рукава. — Так и отпустим их?
— Да, капитан, не вижу смысла тратить ядра. Я же говорил: цель — только прорваться.
Едва я шагнул с мостика, как с верхушки грот-мачты с пронзительным воплем сорвалось что-то темное и с глухим стуком ударилось о палубу.
Я зло прошептал ругательство, смотря на Нильса, нашего юнгу, безжизненно распластавшегося возле борта. Юного весельчака из Брюгге, круглого сироту. Из его шеи торчал арбалетный болт, войдя в тело почти по самое оперение.
В голове плеснулась дикая ярость. Я не хотел трогать франков, чтобы раньше времени не обострять отношения Наварры с Пауком, а еще потому, что на одном из нефов находилось мертвое тело барона де Жевра. А сейчас жаждал только одного — смерти людям Луи. Юнга попал под болт совершенно случайно, но это уже не имеет никакого значения.
— Дай сюда… — Я выдернул рупор из рук Луиджи. — Принимаю командование на себя. Лево руля!!! Бизань-гика-шкоты стянуть!!! Кливер-шкоты раздернуть!!! Живее…
Резко затрещали паруса, «Виктория» зарылась носом в волну и стала круто забирать в открытое море. Неф уже успел развернуться нам вдогонку и, сам того не желая, оказался по левому борту на расстоянии всего в сотню метров.
Дождавшись, когда его нос поравняется с нашим, я отдал короткую команду.
— Левая батарея, огонь!
Единороги разом выплеснули длинные языки пламени, раздался громовой грохот, на мгновение все скрылось в густых клубах дыма. А когда его снесло ветром, стало видно, что половина палубы и все кормовая надстройка нефа превратились в огромный костер, а по такелажу и рангоуту бегут веселые язычки пламени, подбираясь к парусам.
