Слуги убирали столы и кресла, уносили ткани и ковры. Фарна велел по всему лагерю расставить охрану и зажечь везде факелы и костры. Наместник отдал своих людей под команду Фарне, и тот расставил стражу за пределом светлого круга, в темноте.
А Вирранд, король и наместник молча стояли у реки, глядя на молчаливый Олений лес, теперь страшный и угрожающий. И каждый понимал тревожные мысли друг друга.
— Говоришь, твоя сестра подняла крик? — Он помолчал, глядя вниз, на темную воду. — Я хочу ее видеть.
«Это не со мной».
Вот брат. Вот наместник. Вот человек в темно-пурпурном плаще, застегнутом брошью барда. А вот и государь.
Он был красив, очень красив. Но Анье не чувствовала к нему ничего, кроме острой жалости, почти нежности. У него была тень на лице, она ясно видела это. Он еще светился сквозь эту тень, но света хватит ненадолго.
— Анье Тианаль, — он поклонился, — твой брат позволил мне говорить с тобой.
Тихо мерцает светильник.
Они сидят рядом, не глядя друг на друга.
— Тебе очень страшно?
Анье помотала головой.
— Я не успела испугаться.
— Я не про ойха. Про меня.
— Да. Мне страшно.
В романах было все не так. Ощущение несправедливости и неправильности стояло комком в горле.
— Твой брат говорил, что ты увидела Ночного, неподвижного Ночного? Не бойся меня. Скажи. Это так?
Анье кивнула.
— Ты особенная.
Она быстро подняла взгляд. Он не сказал — выродок.
— Я бы тоже хотел видеть то, что не видят другие. — Он поджал губы. — Тогда я, наверное… Ладно.
Он крутил черную прядь.
— Прости меня. Анье, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Сегодня. Сейчас. По закону. — Он говорил так жестко и напряженно, словно кому-то что-то доказывал, а глаза его смотрели куда-то в пустоту, в тень, затаившуюся в углу шатра.
Почему-то его слова не вызвали ни восторга, ни ужаса, только тяжесть. А ведь как хотелось их когда-нибудь услышать. Тонкий белый юноша в цветущем саду, изящно склонившийся перед белой тонкой же девой…
— Ты нежна и тверда, я вижу это.
«Ночной тоже так сказал. Остается поверить».
— Я слишком многое вижу. Если людские преданья не лгут, скоро я умру.
— На тебе тень.
— Ты видишь ее? Что ты еще видишь?
— Ничего.
— Ты увидела эту тварь. Остальные так и не распознали его.
— Я выродок?
— Только боговниматели так говорят. Ты не выродок! Ты особенная! — он опять жестко подчеркнул эти слова, будто с кем-то спорил. — Я не верю, что они слышат богов. Или они слышат вовсе не богов. А кого?
Анье молчала. Что она могла сказать? Разве то, что все ее мечты умирали. Словно таяли, бледнели дивные и прекрасные миниатюры, и оставалась только полная страха и тоски ночь.
