– Больно… – выдохнула она в темный шелк плаща.
– Так и должно быть, – откликнулся Валентин. – Потерпи еще немного. Сейчас тебя окончательно укроет, и станет легче.
«Я расплатилась за его доброту, – напомнила себе Дайна. – Иначе он уже сдал бы некромантку инквизиции». Ей хотелось быть циничной, но сейчас, окутанная теплом Валентина, она не могла.
Постепенно предательская слабость в ногах отступила. Сквозь нее проявилось новое чувство – Дайне казалось, что легкое перышко щекочет ее шею. Потом оно ушло, Валентин осторожно отстранил принцессу от себя и, подцепив ее подбородок кончиками пальцев, посмотрел в лицо и спросил:
– Легче?
– Да, – прошептала Дайна, не сводя взгляда с прорезей его маски. – Благодарю вас, милорд.
Он не выпускал ее, и девушка, понимая, что ей следует отступить, мысленно просила, чтобы это странное полуобъятие не разрывалось. Еще немного, секунду, еще одну.
Пока объятие длилось, она чувствовала себя нужной. Хоть кому-то. Хоть так – Дайна понимала, что Валентин сейчас смотрит на нее и видит ту девушку, которую не смог спасти.
Не важно. Совсем не важно.
Всю свою жизнь Дайна не видела от других ничего, кроме равнодушия и презрения. Принц Кендрик хотел ее использовать и смог замаскировать это желание. Валентин спасал ее, искупая вину перед своим прошлым – девушка прекрасно это понимала.
Но он все-таки видел в ней живого человека. Не вещь.
– Сядь, – сказал Валентин.
И Дайна вдруг поняла, что объятие разорвано и она уже сидит в кресле. В бокале снова была вода. Принцесса машинально взяла его – просто для того, чтобы занять руки.
– Выпей.
Она послушно сделала глоток – простая вода без каких-либо примесей. Валентин сбросил плащ прямо на ковер и устало опустился в кресло. Дайне подумалось, что у них обоих был очень длинный день.
– Что там был за скандал? – поинтересовался ректор, мягко махнув рукой в сторону камина. Пламя разгорелось с новой силой, на маску и белые волосы легли мягкие золотые мазки огня.
– Какой-то юноша стал обзывать нас, – ответила Дайна. Почему-то от воды ей сделалось так весело и тепло, словно она выпила вина. – Удивился, что орк делает в академии. Назвал меня степной шлюхой, но его сразу же поправили. Тут, оказывается, уже знают, кто я.
Ей сделалось горько. Она будет учиться, ходить по коридорам и лестницам, сидеть в библиотеке, и на нее станут смотреть, показывать пальцем и говорить: вот она, та самая Дайна, с которой законный супруг не стал ложиться в постель.
