Девичье лицо, безжизненно запрокинутое к низкому серому небу, казалось маской. Изящной маской, которую надела девушка – ну вот пришла такая блажь. Красоту маски портили ягодные брызги – сейчас, издалека, и не поймешь, клюква это или кровь.
В ушах звенело так, что Валентин не слышал ни голосов, ни лая собак, ни дыхания. Кажется, Леон – потрясенный, в охотничьей куртке нараспашку, с маленьким ружьем в руке – что-то говорил ему. Пальцы правой руки девушки царапали землю, загребали черную мякоть и пожухлые травинки.
Сама она была уже мертва.
Застегнув последнюю пуговицу и набросив на плечи мантию, Валентин провел ладонью над спящей, и Дайна открыла глаза. Какое-то время ее лицо хранило бессмысленно-ласковое выражение, но потом все, что случилось вчера, вернулось, и лицо закаменело. Лишь глаза остались живыми – яркими, страдающими.
– Доброе утро, Дайна, – сказал Валентин так дружелюбно, как только мог. Услышали бы его сейчас студенты – не поверили бы, что это он.
Девушка приподнялась на локте и, пристально глядя ему в глаза, промолвила:
– Вы вчера сказали, что не со всякой магией принимают в академию. То есть…
Она не договорила. «То есть, вы просто сволочь, которая затащила меня в постель?» – так, видимо, ей хотелось спросить сейчас, когда очарование ночи ушло от них.
– Верно, – кивнул Валентин. – С вашей магией не принимают в академию. С вашей магией убивают.
Дайна села в постели. Удивленно посмотрела на себя, обнаружив сорочку. Нахмурилась.
– Вы способны поднимать мертвых, – сказал Валентин. Вгляделся в то облако, что окутывало каждого мага, увидел в нем множество темно-синих и сиреневых нитей, которые заметил еще вчера, а потом так старательно закрепил. Удовлетворенно кивнул. – Так что забирая вас в академию, а не отдавая гранд-мастеру Баэрну, я действительно делаю доброе дело.
– Почему он не заметил? – спросила Дайна.
– Все окончательно проявилось после дракона. Иначе вы уже были бы не в такой приятной компании, как моя, – произнес Валентин.
Ему вдруг захотелось, чтобы она улыбнулась – просто потому что ей шла улыбка. Тогда, в тронном зале рядом с муженьком-содомитом принцесса улыбалась, и на щеках ее мягко прорисовывались ямочки. «Ангел дотронулся пальцем», так когда-то говорили в Саалии.
Такие же ямочки были на лице той, лежащей в лесу с простреленной головой.
– Полагаю, я расплатилась за вашу доброту? – поинтересовалась Дайна.
В ней сейчас бил ключом тот самый веселый цинизм, который Валентин не раз видел в своих первокурсницах. Полезная, в общем-то, вещь – помогает не сойти с ума, особенно если раньше тебе не приходилось торговать своим телом.
