Гуща сообщил Вите о произошедшем, так что юноша уже ждал его у подъемника «Набата». Вдвоем они перенесли капитана на корабль, раздели и положили в медицинском отсеке.
Состояние Бурмакова было каким-то странным, непонятным. Детальное обследование не выявило каких-либо серьезных повреждений или изменений в организме, но он почему-то оставался без сознания. Вроде бы спал глубоким и замедленным сном — дыхание, сокращения сердечной мышцы были очень редкими, слабыми, кровяное давление понизилось.
Павел просидел несколько часов возле ЭВМ, каждый раз вводя в нее новые и новые данные. Однако и в электронной памяти машины не нашлось аналога такой болезни. Утешало только, что уже долгое время состояние капитана было неизменным — не ухудшалось и не улучшалось. Оставалось ждать, какой диагноз поставят медики Космического центра.
Земля была далеко, и поэтому передачи с «Набата» велись на всех каналах связи, повторялись по несколько раз. Но существовала еще проблема — принять сообщение с родины. И Павел все чаще задумывался: не вернуться ли «Набату» на Землю? Но и против этого, на первый взгляд, единственно правильного решения имелись обоснованные возражения. Дорога обратно займет почти год, и день-другой, который понадобится, чтобы проверить гипотезы — его и Бурмакова — по сравнению с таким продолжительным сроком вряд ли будут иметь существенное значение. Да и Земля, если возникнет опасность для жизни капитана, вышлет помощь, хотя бы в район Марса, трассу к которому уже можно считать освоенной. За эти же день-два, что они здесь задержатся, может, будут решены вопросы, для поисков ответа на которые и отправлялся «Набат» на Плутон. Прогоняя тревогу за Бурмакова, Павел работал. За себя и за него.
Снова занявшись составленной Бурмаковым картой Плутона, на которой эллипсом соединялись маяки, Гуща уже имел результаты исследований, проведенных посланными им спутникам и станциями. Они, впрочем, были совсем не такими, как он надеялся. Станции отмечали, что излучения всех источников характеризуются одной постоянной величиной. Не было только повторных данных на одну из них — как раз ту, которая взорвалась. Скорее всего, ее вообще не стоило брать в расчет. Павел склонялся к мысли, что она почему-то вышла из строя раньше, чем на нее наткнулся Бурмаков. Гуща составил программу для ЭВМ: решить задачу, какой именно источник в данный момент излучал наиболее сильно. Но это был лишь один из исходных пунктов задачи — машина, основываясь на предположении, будто орбита искусственного спутника Плутона проходит непосредственно над этим маяком, определит параметры и нынешние координаты его в пространстве. Задание было не простое даже для мощной ЭВМ «Набата». Павел, составляя программу, не знал многих данных и поэтому не очень верил в успех. С таким настроением он и пришел в рубку.
