Бурмаков еще долго ходил вокруг «Скакунка», иногда останавливался, будто присматривался к чему, прислушивался. Он не хотел брать ни проб, ни образцов. Их достаточно привезли автоматические станции. Он просто входил душой, сердцем в марсианскую природу, привыкал к неземным обстоятельствам, хотел понять их, как говорится, изнутри. Павел знал, что, впервые оказавшись на Луне, Степан Васильевич вел себя таким же образом. А что делал бы он, Гуща, на месте капитана? Наверное, смотрел бы на все бешеными глазами, не замечая, по сути, ничего, и потом радовался, что каждый его шаг, каждый предмет, на котором остановился глаз, фиксировал телеобъектив. Вот сам он вряд ли запомнил бы что-то стоящее, особенное. Видимо, в этом не было бы ничего удивительного. Осознание того, что ты на Марсе, ошеломит кого угодно. И хорошо, что у них в экипаже есть Бурмаков — космонавт, за плечами у которого несколько выходов в пространство...
Пока Гуща размышлял, Степан Васильевич вернулся к «Скакунку», бросил взгляд вокруг и взялся за перекладину трапа.
— Как вы там, Степан Васильевич? — не выдержал Витя.
— Хочешь знать мои впечатления? — Бурмаков глядел на красные барханы. — Надо разобраться. Да и что я видел? Почти то же, что и вы там. Одно скажу: твои земные рекорды, кажется, и я перекрыл бы. — И начал подниматься в ракетоплан.
III
Следующую вылазку на Марс Бурмаков сделал с Витей. Настроение у космонавтов было хорошее. Земля поздравила с первой вылазкой — ее смотрели не только в Центре управления полетом, но и по всей стране. Это было особенно приятно.
Новая программа была более насыщенной. Вылетели на двухместной модели «Скакунка», способном, кроме людей, брать на борт вездеход. Место для посадки на этот раз выбрали гористое, вблизи каньонов экваториальной зоны. На случай, если нельзя будет проехать на вездеходе, космонавты имели специальный летательный аппарат, похожий на самолет. Легкий, устойчивый, испытанный в высокогорных земных условиях, он и на Марсе должен был проявить себя хорошо.
Сейчас Павел на корабле остался один, но чувствовал себя более уверенно, не было вчерашней тревоги за товарищей. Марс оказался приветливым, техника работала надежно. И Павлу оставалось только быть зрителем. Переносные телекамеры показывали довольно полную картину событий на месте высадки, а Степан Васильевич иногда еще и комментировал то, что видел и чувствовал.
«Скакунок» опустился в устье длинного узкого ущелья — одного из многочисленных рукавов главного каньона. По обе стороны громоздились горы, голые, молчаливые. И дно ущелья, песчаное, усеянное камнями, было таким же диким, напоминало русло давно высохшей бурной реки, в котором уже не осталось ни ракушек, ни водорослей.
