Павел наблюдал, как медленно, осторожно ставя ноги на этой непривычной, чужой земле, Степан Васильевич и Витя пробирались вглубь ущелья, и думал, как там все мрачно, уныло, скучно. Будто где-то в высокогорном Тибете.
А люди, маленькие и хрупкие рядом со скалистыми горами, шли все дальше и дальше, держась извилистого и относительно ровного дна ущелья.
Наверное, и Вите было не очень весело, потому что вдруг он грустно сказал:
— Может, за поворотом в расселине прячется засада...
Павел понимал, что его человеческое сердце протестовало против окружающей омертвелости, необъяснимой ненужности. Ведь для чего, как не для жизни, должны существовать и горы, и долины, и сама планета?..
Степан Васильевич положил руку на плечо юноше:
— Нам, Виктор, надо избавиться от привычных мерок, подхода. Все здешнее имеет очень мало общего с земным и поэтому требует иной оценки, какого-то своего восприятия.
— Постараюсь, Степан Васильевич... — парень помялся и искренне заговорил: — У меня теплилась надежда, что автоматические разведчики не смогли механическим умом заметить на Марсе жизнь, что люди, прилетев сюда, найдут ее, хотя бы самую примитивную! — Потом смутился: — Скажете, романтик, мечтатель?
Бурмаков обнял парня.
— Не буду повторять, что людям без мечты, доброй и смелой, было бы трудно. Этого ты и без меня наслушался. А жизнь... Кто тебе сказал, что ее здесь нет? Марс существует — значит, он живет!
Некоторое время они шли молча, сосредоточенно, словно забыв, что вокруг них Марс, тот самый, к которому так стремились.
А местность была такой однообразной, что Павел уже решился было каким-либо нейтральным вопросом вернуть их от грез к действительности. Однако Бурмаков и сам ничего не упускал. Он остановился под нависшей над ущельем высокой скалой, оглянулся, проверяя, правильно ли сориентирован контрольный телеобъектив, и сказал:
— Интересный разрез.
Безусловно, фраза касалась и Павла, и всех, кто в это время на Земле смотрел передачу с «Набата». Однако по правилам и Павел, и сотрудники Центра, которые поддерживали с кораблем постоянную двустороннюю связь, могли в разговор десантников вмешаться только в случае крайней необходимости, чтобы не отвлекать, так как на месте все-таки виднее, что и как.
Ответил Витя, поводя круглым гермошлемом:
— На Земле таких немало.
— Не думаю, — Бурмаков не сводил глаз со скалы. — У Марса собственная история развития. Здесь не льют дожди, во всяком случае, видно, что не лили на протяжении многих тысяч лет, не бушуют снежные бураны. Таким образом, местные породы не подвергаются, в отличие от земных, сильным климатическим воздействиям. Поэтому, кажется, на этом разрезе можно проследить биографию если не всей планеты, то этого района — определенно. Давай присядем, ведь и на Марсе, похоже, в ногах правды нет.
