29 марта. Наверное, только в мечтах все необычайно и торжественно. В жизни самое важное событие часто выглядит до обидного будничным. Сколько мы говорили между собой о встрече с Марсом — возвышенно, с воодушевлением! А наступила она, и никто не захлопал в ладоши. Эмоции уступили место заботам. И этот день, когда багровый диск навис над кораблем, закрыв добрую половину неба, стал для нас лишь продолжением предыдущих. Правда, каждый из нас задерживает взгляд, рассматривая высокие горы, широкие плато, глубокие каньоны, кратеры, плывущие в иллюминаторах. Но ненадолго. Мы работаем, забывая отдых и сон. Еще и еще проверяем технику, оборудование: и предназначенное для высадки, и запасное. А «ура» будем кричать потом. И то, видно, один я. С. В. чужая планета не удивляет, а П. К. на него равняется.
До посадки осталось четыре дня!
Часть третья
I
На корабле, как и на Земле, в это время была ночь. Солнце находилось на другой стороне Марса. Так что впервые за несколько месяцев на время соединились условное и настоящее деление суток. Бурмаков и Витя спали. Павел дежурил. Он любил такие тихие часы, когда все вокруг замирает, и только мигание индикаторов на пульте напоминает, что «Набат» мчится в космическом пространстве, а неутомимые автоматы охраняют покой человека.
Сегодняшняя Павлова вахта внешне ничем не отличалась от других. Та же тишина возле пульта, и ничто не требует от него что-то делать. Сиди, думай... И все-таки это дежурство было особенным. В самом начале его «Набат» превратился в искусственный спутник планеты, выйдя на почти круговую орбиту с удалением от поверхности около ста пятидесяти километров. Еще никогда человек не был так близко к Марсу!
Павел сдвинул защитные заслонки с иллюминаторов, и Марс сразу угрожающе приблизился к кораблю. Павел бывал на земных орбитальных станциях, но никогда не испытывал тревоги, неуверенности. А теперь смотрел на незнакомые, но вообще-то вполне мирные пейзажи, и ему хотелось поглубже вжаться в кресло, быть подальше от нависшей над кораблем огромной планеты.
Павел удивился своим страхам. Угроза если и существовала, то только в его воображении. Просто за долгое время он привык, что за иллюминаторами «Набата» — необъятное открытое пространство. Это, наверное, похоже на морскую болезнь в новом, космическом варианте. Одолеет ли он ее? Павлу вспомнилось, как однажды в Черном море его на яхте застал шторм. Давно это было. Но и до сих пор по телу бегут холодные и жгучие мурашки, когда вспоминается, как ритмично и бездумно накатывались на маленькую слабую яхту высоченные серые валы с белыми пенными гривами, как прижимали его к палубе тяжелые тучи беспросветного неба.
