— И Витя?
— И Витя, и я. Конечно, если нас не заменят дублёры. Но ты пойми одно. Если бы была опасность, то не только стажеров — нас бы не пустили в полет.
Валя долго смотрела на черную гладь реки, в которой постепенно редели отблески электрических огней. Потом сказала:
— Я очень не хочу с вами расставаться. И желаю вам успеха
— Спасибо, Валюша. Эти твои слова я буду вспоминать, когда покину Землю.
VI
Гуща снова жил в Космическом городке. Однажды он проснулся и не узнал своей квартиры. Всегда светлая и поэтому кажущаяся большой спальня показалась ему вдруг тесным и темным погребом. Даже высокий потолок — и тот словно опустился вниз, давил. Небо за окном было покрыто тяжелыми свинцовыми тучами. Они ползли над самыми верхушками деревьев, лениво неся с собой мрачные тени, угрожая холодным нудным дождем.
Обычно Гуща равнодушно относился к капризам погоды. Ему одинаково нравились и погода, и непогода — в каждом состоянии природы он находил что-то привлекательное. И на сегодняшние тучи, наверное, не обратил бы внимания, если бы не напомнили они, что лето закончилось и наступает пора отправляться на «Набат». Он встал, начал делать зарядку, с каждым движением ощущая, как наливаются силой руки, ноги, тело, как проясняется голова.
Приняв душ, Гуща вышел на полянку рядом с коттеджем. Решил отложить завтрак и сначала походить по лесу, который сегодня выглядел чужим, тревожным, хмурым. И в этот момент — хорошо, что окно не было закрыто, — подал сигнал видеотелефон. Павел перескочил через подоконник и нажал клавишу, принимая вызов.
На экране возникло лицо Бурмакова.
— Как спалось, Павел Константинович, что снилось?
Он ждал звонка и в тон Степану Васильевичу ответил:
— «Набат».
— Ну что ж, как говорится, сон в руку. Имеете полчаса, чтобы собраться.
Павел позвонил в Минск. Валин номер ответил длинными протяжными гудками. Это его огорчило. Не хотелось передавать прощальные слова электронному секретарю. Не любит Валя, чтобы предназначенное ей одной слушал кто-то еще, хоть бы и механизм... Взглянув на часы, Павел написал девушке коротенькое шутливое письмо, пообещав не увлекаться марсианками, даже если встретит саму Аэлиту, и заклеил конверт. Конечно, находясь на станции, он будет иметь возможность ежедневно говорить с Валей — связь станции с Землей не хуже, чем Москвы с Минском. Но это не то, это будет скорее как бы встречей, а не прощанием.
Прежде чем выйти, Гуща присел, окинул взглядом комнату, которая была ему пристанищем в течение многих дней. Он никогда не замечал за собой сентиментальности. Но теперь у него почему-то сжалось сердце. Все здесь показалось своим, обжитым, привычным. Подумалось: а как будет там, на орбите? А может, дело было не в привычке к жилью — в плохой погоде, в том, что Вали не было дома? Павел нахмурился. Сегодня, как никогда раньше, ему хотелось быть сильным духом. Он решительно встал и плотно закрыл за собой дверь.
