Они с Бурмаковым заехали за Витей и помчались на ракетодром.
Старт, несколько минут перегрузки, которую Павел почти не почувствовал, — и рейсовый ракетоплан плыл уже в пространстве.
Павел с волнением смотрел в окно. Все ему было ново: и невесомость, прочувствованная не на тренировочных снарядах, и черное, с россыпью бесчисленных звезд, небо, и глухая тишина инерционного полета, которая словно проникала из молчаливого пространства. Где-то там, в направлении Водолея, должна находиться лишняя звездочка — орбитальная станция, возле внутреннего причала которой, словно океанский лайнер, спущенный со стапелей, пришвартовался, готовый к испытаниям, планетолёт «Набат».
Искушенные глаза астрофизика быстро обнаружили на небе звезду-станцию. Она, казалось, единственная жила в мертвой и холодной Вселенной, приветливо помигивая сигнальными огнями. Вскоре звезда начала расти, превращаясь в большой яркий круг, в середине которого, прикрепленный десятком патрубков-спиц, висел похожий на сигару «Набат». Павел знал, что были разработаны различные проекты корабля. Одни предлагали, учитывая старт с безвоздушного космодрома, сделать его круглым, похожим на саму орбитальную станцию, другие — сохранить традиционную форму ракеты, чтобы в случае посадки на планете с атмосферой корабль легче преодолел ее сопротивление. «Набат» сделали похожим на подводную лодку — без рубки, с острым носом и обрубленной кормой. И — Павел с удовлетворением отметил это — «Набат» был даже красивее подлодки, так как чувствовалась в его серебристом корпусе какая-то подчеркнуто неземная стремительность, нацеленность на прыжок.
Между тем орбитальная станция заслонила собой полнеба, медленно надвигаясь на ракетоплан. Павлу представилось, что подлетают они не к искусственному сооружению, а к какому-то астероиду: окна-иллюминаторы, выступы-входы на темно-сером корпусе издали были похожи на многочисленные кратеры. И, наконец, состоялась стыковка, мягкая, без толчка.
Пассажиров пригласили в вокзал. Павел крепко держался за перила и думал, что, кроме изучения корабля, он должен приучить себя и к невесомости. Он оглянулся на товарищей. Бурмаков шагал легко, уверенно — как на Земле. Витя с интересом вертел головой по сторонам, однако в каждом его движении чувствовалась скованность, настороженность. Павел улыбнулся: видимо, и он сам выглядит не лучше, — и зашагал быстрее.
Изнутри орбитальная станция выглядела еще внушительнее. Это было поистине грандиозное сооружение — завод, верфь, город... Любое из этих определений подходило, но ни одно не передавало точно суть. Во многих помещениях станции разместились мастерские, лаборатории, жилые каюты и даже небольшой сад, в котором сочеталось приятное с полезным — деревья, растения не только радовали жителей станции, а и являлись опытным материалом.
