«Мы же, на твой взгляд, все одинаковые, да? Китайцы, японцы, тайцы, филиппинцы, корейцы. Всех нас изображают послушными маленькими куколками, которым нравится складывать трусы в идеальных лебедей. Идея Запада в том, что азиатки хороши только для готовки, уборки и перепиха, и вы с фанатизмом пытаетесь навязать нам раболепие — цементное ожерелье, — сталкивая нас еще ниже».
Я останавливаюсь.
Вспышка.
«Спорим, твоя писька гладенькая, как яйцо, — говорит Росс. — Дай нам взглянуть. А мы дадим тебе пятерку».
«Да пошел ты, ублюдок», — говорю я тихим и дрожащим голоском.
«Ой, оно еще и разговаривает».
Вспышка.
Элла дико хохочет.
Тик-так.
Я возвращаюсь. Паранойя наконец-то настигает меня. Наш секс втроем кажется сомнительным и остывшим. Тик-так. Я неотрывно смотрю на «Азиатских красоток», вспоминая прыщавых мальчишек и их жестокость. Как же я боялась, что они повалят меня на землю и увидят мою плоскую грудь, мой лобок, заросший волосами. Этот страх заставил меня побежать прочь и взобраться по пожарной лестнице на соседнее здание. В конечном итоге они сдались, укатили куда-то. Спускаясь, я споткнулась, зацепилась свитером за железяку на третьем этаже. Из-за шока от падения я не почувствовала боли. Я не знала, что у меня оторвано правое ухо и кровь заливает лицо. После двадцати трех наложенных швов я напоминала дикого кролика, у которого лиса погрызла ухо.
«Прикольно выглядит», — сказала тогда Элла.
«Жуть», — сказала я.
Три недели спустя в мой почтовый ящик бросили конверт с собачьим дерьмом. Я знала: это сувенир от тех двух прыщавых уродов. К уголку конверта степлером была приколота пятерка.
Я швыряю журнал Шона на пол, и во мне поднимается подозрение, что я удовлетворяю его своего рода помешательство на всем азиатском. На меня из зеркала смотрит мое отражение, в его зеленых влажных глазах тревога. Я расставляю флаконы в алфавитном порядке, чтобы успокоить нервы, и поднимаю руку, которой всего несколько минут назад ласкала грудь Эллы. Другой рукой в это же время я помогала кончить Шону. Я, наверное, целую вечность смотрю на свою руку. Как теперь быть? Все стало по-другому? Или мне вести себя как будто мы просто хорошие друзья?
Нет. Все так же, как всегда. Та же рука. Я та же.
Мы с Эллой: лучшие подруги.
Шон: новый парень.
Паранойя исчезает, и я, открыв дверь ванной, выхожу к ним.
