Сагрон наконец-то приколол лист к доске и, отступив от него на несколько шагов, полюбовался итогом своих уговоров. Не зря он взял Шанука — его было не жалко, а официант — довольно болтливое существо, как-нибудь выкрутится, когда наконец-то профессор Куоки пожелает увидеть, где же тот самый упомянутый преподавателем экземпляр работающих часов.
К тому же, почему-то Дэрри не сомневался, что с таким плутом дело с новой системой исчисления может наконец-то пойти на лад и стать чем-то более-менее приемлемым для их кафедры. Хоть не таким позорным пятном во время агитации студентов.
И зачем их агитировать, если на их специальность они всё равно идут самым настоящим валовым потоком, без конца сунутся и сунутся, будто бы удумали задушить громадным присутствием всех, кого только смогут!
— О, — удивлённо присвистнули у него за спиной. — Я и не ожидал, что ты всё-таки сумеешь его уговорить отдать Котэссу тебе.
— Пришлось постараться, — пожал плечами Сагрон. — А ты что, уже утвердил список магистров?
— Да, — кивнул Ролан, подходя поближе. Он потянулся на самый верх, чтобы повесть список, и широкие рукава его рабочего защитного халата — старого, широченного, спадающего с плеч, зато завешанного невероятным количеством волшебства и заклинаний, готовых уберечь преподавателя от проклятий необразованного третьего курса, — сползли вниз, демонстрируя запястья.
Левое было самым обыкновенным, не вызывало никакого удивления, Сагрон лишь подумал, что, может быть, у Ролана руки сильно похудели. Он и прежде не был особым силачом, но сейчас похудел ещё сильнее, превращался постепенно в кого-то вроде Куоки, только немного адекватнее.
Впрочем, Сагрон и сам избавился от всего, что можно было называть претензией на будущий, лет через десять, лишний лес. Всё сошло на нет после стараний в деканате, Литория умела выпить достаточное количество сил. Дэрри и прежде не страдал ни пузом, ни лишним жирком, теперь же знал — у него даже нужного нет, пора было бы наладить собственный рацион. А то Котэссу есть он заставлял, а сам как-то совсем уж регулярно забывал о потребности пропитания.
А вот вторая, правая рука Ролана вызвала у мужчины интерес. На фоне доски — коричневой, потёртой, забитой светлыми бумагами, приколотыми тоненькими булавочками и кнопками, — это было особенно видно.
По небольшому участку кожи, вокруг запястья, будто бы браслетом, тянулась тонкая линия чешуи.
Сагрону показалось, что он уже однажды видел нечто подобное, и только спустя несколько минут он наконец-то вспомнил, где именно.
