- Батя, ты на войне что делал?
Отец улыбнулся в рыжие усы, сказал:
- Воевал, сыночек!
- А ребята... ребята гутарят, что ты там только вшей убивал...
Слезы вновь перехватили Мишкино горло. Отец засмеялся и подхватил Мишку на руки:
- Брешут они, мой родный! Я на пароходе плавал. Большой пароход по морю ходит, вот на нем-то я и плавал, а потом пошел воевать.
- С кем ты воевал?
- С господами воевал, мой любонький. Ты еще мал, вот и пришлось мне на войну идти за тебя. Про это и песня поется.
Отец улыбнулся и, глядя на Мишку, притопывая ногой, запел потихоньку:
Ой, Михаил, Михаля, Михалятко ты мое!
Не ходи ты на войну, нехай батька иде.
Батько - старенький, на свити нажився.
А ты - молоденький, тай ще не женився...
Мишка забыл про обиду, нанесенную ему ребятами, и засмеялся - оттого, что у отца рыжие усы затопорщились над губой, как сибирьки, из каких маманька веники вяжет, а под усами смешно шлепают губы и рот раскрыт круглой черной дыркой.
- Ты мне сейчас не мешай, Минька,- сказал отец,- я повозку буду чинить, а вечером спать ляжешь, и я тебе про войну все расскажу.
x x x
День растянулся, как длинная глухая дорога в степи. Солнце село, по станице прошел табун, улеглась пыль, и с почерневшего неба застенчиво глянула первая звездочка.
Мишку одолевает нетерпение, а мать, как нарочно, долго провозилась у коровы, долго цедила молоко, в погреб полезла и там прокопалась битый час. Мишка вьюном около нее крутился.
- Скоро вечерять будем?
- Успеешь, непоседа, оголодал!..
Но Мишка ни на шаг не отстает от нее: мать в погреб - и он за ней, мать на кухню - и он следом. Пиявкой присосался, за подол уцепился, волочится.
- Ма-а-амка!.. Скореича вечерять!..
- Да отвяжись ты, короста липучая!.. Жрать захотел - взял кусок и лопай!
А Мишка не унимается. Даже подзатыльник, схваченный от матери, и тот не помог.
За ужином кое-как наспех поглотал хлебова и - опрометью в горницу. Далеко за сундук швырнул штанишки, с разбегу нырнул в постель под материно одеяло, сшитое из разноцветных лоскутьев. Притаился и ждет, когда придет батянька про войну рассказывать.
Дед на коленях стоит перед образами, шепчет молитвы, поклоны отстукивает. Приподнял Мишка голову: дед, трудно сгибая спину, пальцами левой руки в половицу упирается и лбом в пол - стук!.. А Мишка локтем в стену - бух!..
Дед опять пошепчет, пошепчет и поклон стукает. Мишка себе в стену бухает. Рассердился дед, повернулся к Мишке.
- Я тебе, окаянный, прости господи!.. Постучи у меня, я те стукну!
