Вот так барабанщик! | страница 16
Отогрелся воробей, ожил немного, но весь какой-то невеселый, нахохленный, зернышки не склевывает, воду не пьет. И помчался я к Галке.
— Лечи, — говорю, — воробья.
Но Галка заартачилась:
— Стану я каких-то воробьев лечить!
— Не каких-то, а одного воробьишку, заболел он, знаешь, сам не свой…
— А какой он, твой воробей?
— Да самый обыкновенный, — говорю, — серый, только больной он.
А в эту минуту как раз Галкина мать в комнату вошла…
— Куда вы, друзья-приятели? — спрашивает.
— Воробей страшно заболел, — отвечает Галка. — Да я быстро.
У Галки мать, скажу вам, понятливая, сразу сообразила, что дело-то необычное:
— Ну, раз воробей заболел, лечить надо. Ступайте.
И мы без оглядки помчались к нам в дом.
Только ничего на этот раз у Галки не вышло. Не выжил воробей. Качался, качался на своих тонких, как соломинки, ножках, да и упал, прижав лапки к животику. Минька в это время был у меня.
— Вот и не стало нашего воробышка, — сказал он, шмыгая носом и глядя куда-то в сторону…
А Галка заревела:
— Не буду, не буду, не буду больше птиц лечить! Не умею, не умею, не умею!..
А когда немного успокоилась, вытерла слезы рукавом:
— Учиться мне, мальчики, надо. Вот вырасту и выучусь, тогда уж буду лечить разных птиц и зверят.
Мы с Минькой, конечно, согласились, что без учебы никак нельзя.
Как-то весной в комнату, где мы все втроем готовили уроки, влетел голубь. Окошко-то было открыто. Шумно хлопая крыльями, птица села на спинку стула, а оттуда слетела на пол. И как хозяйка стала разгуливать по комнате, чуть-чуть припадая на правую лапку.
— Да это же он! — ахнул Минька, разглядев на лапке алую ленточку. — Наш голубь, ребята, факт!
А Галка раскрыла рот от удивления и не может слова выговорить. Потом очухалась:
— Гуля, гуленька ты мой, да иди же ко мне, иди же, гуленька…
И жил тот голубь у Галки целое лето. А потом опять улетел.
А Галку мы с Минькой зовем птичьим доктором.
МОЙ ДРУГ КИРОЧКА
Этого маленького зверька с гладким и длинным приплюснутым телом, с таким же длинным круглым хвостом в наш дом принес Николай Васильевич Дымко, охотник и рыбак.
— Вот вам любопытнейший экземпляр, детеныш убитой кем-то выдры, — сказал Николай Васильевич, разворачивая полосатую тряпку, в которой лежал похожий на щенка слепой выдренок. — Любите и жалуйте сироту.
— А где вы, дядя Коля, нашли его? — спросил я, разглядывая малыша.
— Нашел я вчера выдренка на берегу Обвы. Он, бедняжка, дрожал и тихо по-своему что-то наговаривал: «Гиррк, гиррк».