- Так...- Судья чуть приметно насмешливо улыбнулся.
Задав еще несколько вопросов, суд попросил их выйти. Было выслушано еще пять или шесть дел. Федор стоял в сенцах и видел, как Захар Денисович, собрав вокруг себя человек восемь казаков, ожесточенно махал руками.
- Спрашивает, почему без договора? Вот так и возьми работника... Пришел, просит ради Христа, а оказался комсомолистом и заявляет: я, дескать, работать не буду.
- Суд идет!
Толпа хлынула в комнату. Судья скороговоркой читал начало приговора. Федор чувствовал под полушубком частое перестукиванье сердца. Кровь то приливала к голове, то снова уходила к сердцу. Слов приговора он почти не различал. Судья повысил голос:
- Руководствуясь статьей... Захар Благуродов присуждается к уплате Бойцову Федору двенадцати рублей за два месяца работы... Не заключивший договора... за эксплуатацию несовершеннолетнего - к штрафу в размере тридцати рублей или принудительным работам сроком... Судебные издержки... Приговор окончательный...- доносился до Федора голос судьи.
Федор сбежал с крыльца и, не застегивая распахнутого полушубка, радостно про себя улыбаясь, быстро вышел за станицу. Незаметно прошел несколько верст; шагая, обдумывал происшедшее, строил планы, как в осени будущего года заработает денег на лошадь и заживет своим маленьким хозяйством, избавя мать от нищеты.
Вспомнил о предстоящей летом работе среди батраков, и радостно согрелась грудь. Ветер дул в лицо и порошил снегом, мелкая колючая пыль застилала глаза. Неожиданно слух Федора уловил едва слышный визг полозьев и щелканье подков позади, быстро повернулся назад, как вдруг страшный удар оглоблей в грудь свалил его с ног. Падая, увидал над собой вспененную морду вороной лошади, а за ней, в облаке снежной пыли, багрово-синее лицо Захара Денисовича.
Мгновенно за ударом оглоблей свистнул над головою кнут, и ремень, сорвав с головы шапку, наискось рассек лицо.
Не чувствуя боли, сгоряча вскочил Федор на ноги и, охваченный бешенством, без шапки рванулся и побежал ва санями. Захар Денисович левой рукой натягивал вожжи, удерживая скакавшую во весь карьер лошадь, а правой высоко поднимал кнут и, оборачиваясь к Федору, горланил:
- Я тебе припомню!.. Я тебе подсижу... твою мать!.. раки зимуют!..
Ветер в клочья рвал слова и душил бежавшего следом Федора. Обессилев, он остановился посреди дороги-и только тогда ощутил режущую боль в груди, почувствовал, что лицо ему жжет, стекая, соленая кровь.
