— О господи! — вскрикнула я.
Доусоны, Маренски, мисс Феррелл и Одри сгрудились вокруг меня с криками:
— Что произошло?
— Вы в порядке?
— Паук?
— Вы уверены?
— Где?
Я отпрянула, вцепившись левой рукой в запястье правой. Жар перешел с пальцев на ладонь. Мне вдруг подумалось, что лучше бы это была моя левая рука. Я врезалась в Стэна Маренски. Оглядевшись в поисках помощи, я поняла, что мне никто не поможет: Стэн словно остолбенел. Мои глаза наполнились слезами.
Хэнк Доусон побежал к телефону. Кэролайн Доусон начала успокаивать истерящую Грир. Супруги Маренски о чем-то спорили.
— Что, черт побери, происходит?! — орал Брэд.
Одри в это время ползала на коленях в поисках паука, которого, как она была уверена, я смахнула на пол. Бедный парень из Стэнфорда застыл истуканом, его рот слегка подергивался.
На лбу юноши большими буквами было написано: «Это кошмарное место».
— А-ах! — выдохнула я, увидев единственного адекватного человека, который только что вошел на кухню: это был Том Шульц.
— Что здесь происходит? — громко спросил он.
Том поймал мою руку и начал рассматривать пятнышко на указательном пальце, который опух и покраснел. А еще он горел. Точнее, вся рука была словно в огне.
Одри обратилась к Шульцу прямо с пола:
— Сделай что-нибудь, отвези ее в госпиталь. Ее укусил ядовитый паук. Ну сделай же что-нибудь.
Том Шульц крепко схватил меня за плечи.
— Голди, — сказал он, — паук был маленький и коричневый?
— Ах, ох, — только и могла ответить я.
— Ты знаешь что-нибудь о коричневом отшельнике?
— Это не был… Не был…
Шульц немного успокоился, а затем его брови удивленно поднялись.
— Неужели черная вдова?
Я кивнула.
— Ты аллергик? Ты точно это знаешь? — Том задавал вопросы, а я только кивала, жестами прося о помощи.
На самом деле я была не уверена, что являюсь аллергиком. Не так часто меня кусали ядовитые пауки.
Хэнк Доусон быстрыми шагами вошел на кухню.
— О господи, все скорые близлежащих больниц уже едут сюда. Она в порядке? Может, мы отвезем ее в госпиталь? Она умирает? Что? — срывающимся голосом выкрикивал Хэнк.
Шульц вывел меня из дома. Под визг сирен, мерцание мигалок и несмолкающие телефонные переговоры Шульца мы выехали на шоссе номер 70. Холмы остались позади, а я все так же сидела, сжимая запястье так, как его мог бы пережимать жгут. Я представляла яд как черные токсичные чернила и мечтала о том, чтобы он оставался в кисти и не мог попасть в кровь.
Через некоторое время телефон Шульца окончательно разрядился, и он воспользовался рацией, чтобы узнать, куда нам нужно ехать. Сквозь шум помех мы расслышали, что нужно ехать в Центральную денверскую больницу. Как нам сказали, антивенин был только там. Рука продолжала гореть.
