— Нас ведь оттуда не выгонят, правда? И все-таки вряд ли паук был таким уж ядовитым? — сказала я, пытаясь справиться со слезами.
Шульц не отрывал глаз от дороги.
— Это зависит от того, кто тебя укусил. Коричневый отшельник не может причинить серьезного вреда.
Я закашлялась.
— Мне нужно позвонить Арчу, узнать, как он там…
Меня бросило в пот. Каждый вдох давался мне с огромным трудом, и после каждого меня сильно знобило.
— Тебя тошнит? — спросил Шульц.
Я ответила, что нет.
— Голди, ты не умрешь. Хотя я не представляю, зачем ты пришла в это проклятое кафе. Особенно после того случая прошлым летом. Я же говорил тебе, что вы с этим кафе абсолютно несовместимы.
— Хватит умничать!
Пот стекал у меня по лбу. Я рассматривала вздувшийся палец, который теперь наполнился тупой, ноющей болью. Удивительно, но у меня начало болеть между лопаток. Я глубоко вздохнула, это было невыносимо.
— Меня теперь постоянно трясет. Как же я смогу готовить? Ну почему ему попалась правая рука?
Приступ головной боли прервал мою тираду.
— Господи, помоги мне, если сможешь, — прошептала я.
— Мы приехали, — невозмутимо сказал Шульц.
В приемной блондинка-медсестра сухо задала мне вопросы, касающиеся аллергии и страховки. А врач первым делом поинтересовался, давно ли все произошло и как мне удалось заставить паука себя укусить.
Странные люди!
Пока доктор осматривал меня, я прикрыла глаза и постаралась начать глубоко дышать. Проходя через роды, так же как и через развод, женщины получают навыки преодоления любых жизненных трудностей.
В конце концов, доктор вынес заключение, что ничего серьезного у меня нет и в госпитализации я не нуждаюсь. Измерив пульс и сердцебиение, он посоветовал для снятия мышечной боли принять ванну днем и перед отходом ко сну. Когда я поинтересовалась насчет работы, врач ответил, что при хорошем самочувствии за готовку можно браться с завтрашнего дня.
— Но вечер придется посвятить отдыху, — добавил доктор и вышел из кабинета.
— О боже! — воскликнула я, внезапно вспомнив о красно-белых печеньях.
Я не была уверена в том, что Одри их забрала.
— Голди, ну пожалуйста! — взмолился Шульц. — Неужели нельзя предоставить возможность кому-нибудь другому…
— Нельзя. Я все утро посвятила этому печенью, — воинственно воскликнула я и вскочила из-за стола.
Однако как только я встала на ноги, у меня тут же закружилась голова. Качая головой, Шульц взял меня под руку и помог спуститься вниз к телефону. Он набрал номер кафе, подождал, выслушал чопорные восклицания Хэнка Доусона и наконец передал мне трубку.
