Только поздним вечером, пошатываясь, вышел из кухни и через некоторое время позвал Ветку в приемную. Когда девушка зашла, знахарь держал руку на той самой простыне, в которую было завернуто тело котенка, только теперь ткань была накинута на крысиную клетку сверху.
– Я не знаю, как тебя теперь называть, – Понч буквально светился от удовольствия, – Но на месте Кумника я бы тебя перекрестил.
Ветка недовольно ухмыльнулась, но знахарь продолжил с не меньшим задором, одновременно снимая простыню с клетки:
– Потому что ты гребаный Иисус! И да, ты должна мне жемчужину.
В клетке, на том месте, где должен был лежать мертвый кот, теперь, мило принюхиваясь и поворачивая голову из стороны в сторону, сидел крысеныш. Тот самый зверек, Ветка поняла это сразу, тело которого до сил пор лежало на столе, в лужице засохшей крови, с отсеченной скальпелем головой.
***
«Твою ж мать, как же это больно!» – тело Ветки разрывали судороги непослушных мышц. Колотило, как от жуткого озноба. Она могла открыть глаза, но по опыту знала, что все равно ничего не увидит. Руки и ноги не слушались. Пошевелить можно было только головой, повернуть ее немного, но двигаться не хотелось.
Ветка и так знала, что будет перед глазами, когда вернется способность видеть: слабо освещенные оставленным здесь несколько дней назад светильником серые бетонные стены подвала. В хорошо сохранившемся частном доме, на территории стабильного, но опасного, и потому редко посещаемого кластера. Она уже переживала это.
В самый первый раз, еще под присмотром Понча, воскресать было не столько больно, сколько страшно. Девушка не была уверена, что дар сработает на ней самой, да и вообще – на человеке. Вместе со знахарем они поставили несколько экспериментов над животными, насколько у Понча хватило жемчужин, но рисковать ради изучения своего дара чужой человеческой жизнью, пусть даже это будет очень плохой человек, так и не решилась. Знахарь уверял, что все пройдет нормально и даже присутствовал при ее первой смерти, но как же Ветка боялась!
Зато теперь она знала, что будет дальше. Из-за сильных вспышек боли сознание несколько раз отключится, но еще не раз прояснится, погружая в пучину страданий и беспомощности. И в тот момент, когда начнет казаться, что все пошло не так, что ей уже не возродится, что тело спидера ей не подошло, что он был меньше, слабее и грибнице не хватило материала для выстраивания ее нового тела, судороги начнут успокаиваться, а мышцы станут эластичными. Вернется зрение и слух. Боль во всем теле постепенно стихнет.
